– Какой? – прищурился от ветра рыцарь.
– Свести со специалистом по атрактину. Раз другого способа сравнить камни нет.
– Ну-ну, – хмыкнул Эрик. – Ты не знаешь, что это за «экземпляры» – ювелиры. Да еще либрянские. Они перед дверью клозета по сторонам глядят: как бы кто у них оттуда чего не спёр или не узнал тайну ритуала. А если еще и гном… о-о.
– Ого, – потерла я нос. – Зато, если повезет, источник информации получится бесценный. Ты – со мной?
– Угу. С тобой.
– Тогда встречаемся уже там – в ювелирной слободе. Я в Гусельницы за сумкой вернусь, – и через пару секунд показали друг другу спины во вспыхнувших в разные стороны подвалах…
В результате к родителям я вернулась ровно в три часа дня. Кукушка, выпрыгнувшая из настенных часов, открыла клюв и радостно огласила тихие пустые комнаты: «Кух-ку!»
– Я и тебя выброшу, – мстительно пообещала ей я из дверей гостиной.
«Кух-ку! Кух-ку!» – хлопнув дверцей, смылась та восвояси.
– Доча… Доча, что же ты так долго то? – а вот мама моя возникла прямо «ангелом печали».
– Что у вас тут? – вмиг застыла я.
Она всхлипнула, ухватив меня испачканной в муке рукой:
– Тише. Пошли со мной на кухню, – и уже там с разворота начала. – Я ей только ведь сказала, что, ну, что…
– Ма-ма, – опустилась я на стул. – Толком говори.
– Ну, так, я и говорю тебе, только…
– Кому?
– Так, Вареньке. А она расстроилась… отчего-то.
– Что ты ей сказала то?
– Ой, что она теперь должна себя хорошо вести.
– Варя себя плохо вела? – вот так «новость».
– Нет, – всплеснула рукой мама. – Нет. Я ей на будущее. Ну, когда ты родишь. Да просто рассуждала. Корж катала, а она рядом другой вареньем мазала. Ну и болтали, как обычно. О том, о сём.
– Ма-ма?
– О том, о сём, – ускорилась родительница. – И я Вареньке сказала, что для малышей очень важен пример. И внимание. А она спросила: «Много ли внимания им надо?». И серьезно так. Я ответила, что «много, конечно». А она задумчивая такая сделалась, а потом и вовсе встала тихо и ушла к себе. Вот и все… Агата, доча…
– Тысь моя майка.
– Доча, я ведь ей…
– Мама, ты тут не причем, – поднялась я. – Мне надо было самой с ней сразу поговорить. О нашем будущем, – и пошла к лестнице наверх.
«Поговорить о нашем будущем». И кто б еще научил? А тут такое дело щепетильное. Вот Ник бы точно смог и слова подобрал, а я… да я с ней до сих пор, как с подружкой, хоть Варя и «не ребенок», но, все ж… дитё…
– Чем ты занимаешься? Привет, – дверь за моей спиной закрылась, шерканув по пояснице шаром ручки. Я так и осталась стоять, прижавшись к ней.
Варя, подогнув под себя ноги, сидела на нашей кровати. И смотрела в окно. Нет, на меня обернулась. «Плакала», – констатировала я.
– При-ивет, – вздохнула и снова – в окно.
– А я… в Либряне была. Тебе от всех там – большой привет.
– Угу, – вновь вздохнула. – И им тоже… передай.
– Передам, – опустилась я на другой край кровати. – А еще я сегодня всю ночь читала. В библиотеке деда… И к чему я это?
– Что?
– Я говорю: книжки читала… Про своих предков. Ага… Про… – и подняла на Варю глаза. – А знаешь еще, про кого? Про медведей. Они ведь тоже, хм-м, наши предки получаются. Да. И особенно про медведиц. Они такие матери замечательные: добрые, заботливые. Но, знаешь, что? Там так интересно написано… Когда маленькие медвежата после рождения весной покидают берлогу, перед ними открывался целый незнакомый мир. И они его сначала боятся и делают много глупостей, но, медведице иногда очень крупно везет. Потому что рядом с этими шустриками оказывается другой медвежонок – старше их на год. И он их оберегает, защищает и воспитывает. А называется он «пестуном». Представляешь?
– Угу, – кивнула Варя, не отрываясь от окна. – Медвежонок-пестун.
– Варя, у меня к тебе вопрос. Очень важный… Ты согласна стать для нашего будущего ребенка пестуном? Нет, пестуньей? Я без тебя – никуда. Без твоей помощи. Я ведь не медведица. Мне себя легче упырихой в дупле представить, чем полноценной…
– А я вам, – развернулось ко мне дитё. – я вам… мешать не буду?
– Ты чего?! – выпучила я глаза. – Наоборот. Я ж тебе говорю: я сама…
– Я согласна.
– Что?
– Я согласна стать ему пестуньей, – выдохнула Варя. – И это… мальчик будет. Я знаю. Я тебе первой хотела сказать. Ждала.
– Объект… в ближайшей зоне, – прошептала я. – Иди ко мне, – и, распахнув руки, рванула навстречу дитю. – Объект… Ты это – серьезно?
– Угу, – уткнулась мне Варя подбородком в плечо. – И не называй его «объектом», Агата. Он – малыш. Мальчик.
– Ва-а-ря… Ва-ря, – давясь слезами, стиснула я ее.
– Девочки? Что у вас тут?.. Варенька, ты прости меня.
– Тетя Катаржина, я стану пестуньей для нашего ма-алыша.
– Варя… а ты ей еще…
– Нет, я тебя жда-ала.
– Так ска-ажи.
– Угу. Тетя Катаржина, у Агаты ма-альчик народится. Я знаю.
– О-ой… о-ой, девочки-и…
И нас на кровати стало уже трое. Сплоченно рыдающих. Каждая – о своем и все – за одно… За одного…
Странное это ощущение. После бурного плача. Полная пустота и покой. И будто ты обновился изнутри для новой своей жизни, вымыв душу ведрами слез…
В общем, к доктору Блинову я чуть не проспала, в обнимку с Варей и под благоухание снизу из плиты горячего пирога. И, наверное, мой вид навел его на какие-то мысли, потому что в итоге в довесок к моей «форе», пошел долгий список советов по режиму питания и дня. Коснулись даже родовой «прихоти к арбузам», как ценного средства от отеков и дурноты по утрам. Всё – на пользу. И до чего же мои предки мудры (даже в своих «сдвигах»). Придется соответствовать. Да… В конце, у двери я (проникшись) даже руку господину лекарю потрясла. Тот вздохнул и добавил к списку успокоительный чай…
А после ужина прихожая родителей огласилась робким кашлем:
– Папа, мама, это – Эрик! И так надо, – вылетела я к нему, жуя арбуз. – Ну?
– Агата, нам поговорить бы, – буркнул от двери тот.
– Понятно. Нас опередили – бумаг в кабинете Ника нет.
– Угу.
– Этого и следовало ожидать, – скривилась я. – А-а…
– Ксения Штоль и Горн исчезли.
– И этого – тоже.
– Она, якобы в отпуск. Он – бессрочно.
– Значит, не вернется, – и прислонилась к стене. – Рудник в горах, говоришь?
– Угу, – нахмурил Эрик лоб. – И у меня есть список ладменских рудников, принадлежащих корпорации «Грань». Только что добыл.
– Ага. Тогда завтра осторожно по этому списку? Нам ведь с тобой не привыкать?
– Да где уж там? – расплылся в улыбке Эрик. – Я даже отвыкнуть не успел.
На том и порешили…
Рассвет дня следующего мы с рыцарем встретили уже очень далеко от Куполграда. Да и от Ника, как выяснилось после обследования трех из семи рудников «Грани» на западе Рудных гор. Два из них оказались в заколоченном виде, без свежих следов на всех уровнях (физическом и силовом). А на заросшем сосняком бугре –входе третьего я тихо словила местную «неживность»… Вот люблю я поболтать с шушелями. Такие скромники и домоседы и стоит только предложить: «А давай ко, дружок, ко мне в сумку – покатаемся?». Тут же возникает широкий диапазон для разговора. Жаль лишь, что в этот раз – не на пользу, а вникать в причины склок «хозяина» предгорного бора и двух неместных «дурных» кикимор желания нет. Вот Эрик слушал рассказчика, открыв рот – для него подобные «эпосы» в новинку. И даже пару вопросов задал. Да я ему вовремя напомнила про стынущий обед, на который мы вернулись в Куполград.
Именно там и поджидала нас хорошая новость (которая еще с утра ныла зудом в плечах): дядя Теофил сообщил о назначенной встрече в Либряне. Какой же молодец!
– Доча, этот поспешник только записку оставил. А на словах просил передать, – старательно закатила мама глаза. – чтоб особо не надеялись. И чтоб ты туда шла одна… А к кому это?