– Ага, ее самую, – и заерзала на скамье.
Эрик почесал лоб:
– А ты знаешь: я, кажется, догадываюсь.
– И где?! Говори!
– Ти-ше, – зашипел маг. – Нет, тебе точно, спать пора. Еще вчера.
– Э-рик.
– О-ох… Ну, я когда список рудников составлял, то там был «сбоку» один сомнительный адресок. Не «адресок», координаты.
– Ну?
– И под наши новые данные они подходят вполне: контора левая. Оформлена, как гранитная мастерская на дальнего родственника семьи Сирок. Сама она и все производство – в Бадуке, а горнодобыча – на единственном руднике в северных Рудных горах. Я думаю, если исходить из их «родственной логики», то…
– Ника именно там могут держать, – открыв рот, представила я его «соседство» с парами одора. Да и не только это в мою возбужденную голову, вдруг, пришло. – А ты знаешь: они его живого не выпустят… Как и нас с тобой. После всего того, что мы о них узнали. Даже, если предположат, что лишь часть. Все равно…
– Знаю, – глядя на меня, скривился Эрик. – Но, мы ведь с тобой не отступимся?
– Тебе тоже спать пора.
– Почему? – хмыкнул рыцарь.
– Вопросы глупые задаешь.
– А-а, – отвернувшись, закрыл глаза он, подставив лицо ветру. – Тогда… меня зовут Эрислав.
– Что? – выдохнула я.
– Мое полное имя. Я его никому не говорил. Ник знает, потому что, ну, документы мои видел, но звал меня всегда Эриком. И все вокруг. А я – Эрислав.
– Понятно, – внимательно глянула я на него и повторила. – Эрислав… Красиво звучит.
– У тебя красиво получается, – не открывая глаз, усмехнулся он…
Рассвет нового дня неотвратимым огненным маревом уже вставал над широкой тихой Шалбой…
ГЛАВА 12
После двух недель, полных приступов отчаянья, всплесков надежды, взрывов ярости, стремительных скачек по стране и нарушений почти всех ее законов, мы с рыцарем Лапиньшем крепко сдружились. До того, что я пару раз уже огласила его «Ником». Впрочем, и он меня тем же самым (по-моему, раза три или четыре). А сегодня на рассвете мой подельник и вовсе в доверительной форме выдал мне свое «настоящее полное имя». Думаю, это – большая итоговая честь (с его, Эрислава, точки обзора). Что же до меня лично, то…
– Эрик, да какая мне разница? – досадно пропыхтела я. – Какая мне бесова разница, как у вас в Прокурате проводятся подобные «разведывательные действия»? Где твоя контора сейчас, а где мы?
Мы с рыцарем… были на вершине. В буквальном смысле слова. На пологой плешивой макушке одной из многочисленных северных гор этой части Рудного пояса. И бурно решали: как же нам поступить дальше. Эрик, естественно, склонялся к традиционному и проверенному «Залечь и посчитать». Я напирала на своем, полагаясь, тоже «традиционно», на «зуд». То бишь интуицию.
– Да это хоб знает что.
– Эрик, ты моему нюху веришь?
– О-о, теперь плюсом к «зуду» у нас еще и «нюх» пошел, – хмуро констатировал он. – Так и что же ты… унюхала?
– Что «унюхала»? – вновь повела я носом. – Смердит.
– И чем?
– А бес его, – и срочно поправилась. – Говорю же: «смердит», а мастер Нубрс сказал, что одор имеет характерный «гнилостный аромат».
– Угу, – сузил глаза рыцарь. – Но, какой именно, ты понятия не имеешь. Я прав?
– Ну да. Но, ведь, смердит же? И именно из той расщелины слева. А значит, эта бесова стеклодельня внизу… Эрик, ну давай туда слазим, а? Вдруг, там потайной ход в самые их недра? Если нет и тупик – вернемся подвалом и, так и быть, заляжем у входа и посмотрим-посчитаем. Я согласна.
– Она «согласна», – хмыкнули мне в ответ. – Она согласна… Ладно. Но, если…
– Ага. Пошли, – и первой поскакала по камням.
Многообещающий узкий лаз с восточной стороны горы поначалу больше смахивал на ухмылку. Кривую и щербатую, но, ярда через два, вдруг, неожиданно гостеприимно разомкнулся «пастью»-ходом почти в ярд шириной с выбитыми в камне ступенями. И хоть смердение на этой глубине почуял и Эрик, больше про мой «зуд» рот не открывал (видно, чистый воздух в нем берег). А вот самой мне пришлось туго, поэтому я дышать старалась через раз.
Пять минут спустя, ход сначала резко свернул влево, а потом и вовсе прекратил спуск – мы оказались в полной темноте. Я, как могла, напрягла глаза, но ничего не разглядела, кроме огоньков, которые летали передо мной кругами. Летали… Моргнешь раза три, угомонятся, а потом опять…
– Агата? – огласил Эрик тьму.
– М-м?
– Ты как?
– Но-рма.
– Понятно… Давай свой световой шар. Мой – чревато. Вдруг, местный газ взрывоопасен.
Мудрое замечанье, и в правду, актуальное для магии огня. И я, кивнув сама себе, запустила из ладони сгусток. Тот от сквозняка дернулся и взмахнул, выхватив по пути боковые каменные своды в подтеках и низкий мокрый потолок. Вслед за зрением активизировалась и работа мозга:
– Влажно здесь.
– Угу, – сузил вверх глаза мой подельник. – Закрепляй его над головой, и идем дальше по потоку воздуха… Ты точно к этому готова? Ты…
– Пошли, – «дернула» я за собой свой шар. – Дует точно оттуда.
И мы пошли дальше. Минуя с противоположного конца зал, снова оказались в коридоре, гораздо шире прежнего.
По мере возобновившегося спуска влажность стала ощущаться даже сквозь рубашку и штаны. Не говоря о смрадном «аромате». В купе они работали на убой, рождая в голове странные ассоциативные картины (бани в ледяном аду или ядовитого густого океана). Что же до огоньков, то те гармонично моим фантазиям, не переставая, летали… И кто вообще придумал дышать? И вот бы нам, как рыбам… сомам… Это сом там за поворот проплыл?.. Что он сказал?
– Агата, – рыцарь резко обернулся. И замер. – Ты это… слышала?
– Что именно? – осторожно уточнила я (неужто и Эрик…)
Тот тряхнул головой:
– Шум, – и снова застыл. – Сверху спра-ва. Да, справа… Агата!
Взрыв за каменной стеной эхом пролетел мимо нас сверху вниз. И еще через мгновенье гора, неожиданно дрогнула… Грохот. Каменный грохот, рассекая густой влажный смрад, понесся в том же направленье. И я сначала не поняла: в голове это лишь моей? Но, еще через секунду, подхваченная за руку, уже неслась сама по коридору вниз. Эрик что-то кричал мне на бегу, но я мало его слушала, да и понимала. Со своей, единственно засевшей глубоко, мыслью: «Вот сейчас мы выскочим и я, наконец, увижу его. Вот сейчас мы выскочим… Вот сейчас…»
За следующим поворотом наш пол закончился. И последнее, что я помню: мой собственный световой шар, ударивший по глазам вспышкой…
Звезды… Звезды были вокруг. Звезды кружили, водили хороводы, как селянки в Бередне и я даже слышала их отдаленное из чернильной глубины пение… «Ох, ох, то не счастье, что околицей прошло… Ох, счастье в дом твой постучится, вдруг, само… Ох, ты скорее ему дверь свою открой… Ты скорее ему… ты скорее…»
– Агата?.. Агата?
А под звездами был мой любый. Он опустил ко мне тревожное лицо и, сдвинув брови, говорил… говорил. А вот что?.. Да какая мне разница?.. «Ох, то не счастье, что околицей прошло…»
– Лю-бый.
– Агата… и сейчас… я что-нибудь… Агата, ты меня слышишь?
– Да-а, – и потянулась к нему рукой.
Ну, зачем он хмурится? Ведь это такое счастье, когда рядом? Мы снова вместе. И так хочется ему об этом сказать. О тех проклятых ночах с воем в подушку. Ведь, их больше не будет. Теперь о них можно сказать. О том, как я люблю его. И ушла бы вслед за ним хоть куда. Хоть в сопределье, хоть на самый низший уровень. И об этом тоже можно теперь сказать. Теперь уже можно… Если б слушался мой язык и не вязли в горле пудовые слова.
– Агата, ты меня слышишь? Хоб меня забери! Агата! – склонился он еще ниже, заслонив собой все небо и кружащие в нем звезды. Поддел мне рукой голову. – Дыши… Я…сейчас, – и зажал пальцами мой нос. – Ап-ф-фу.
– Что ты… делаешь?
– Дыши! Ап-ф-фу… Дыши, хоб тебя забери!
– Это надо вместе.