– Агата, что значит «не смирюсь»? – подорвался вслед за мной начальник Ника. – Что это…
– А то и есть, господин Верховный рыцарь. И даже если… мужа своего из этой бесовой задницы не верну, то уж докопаюсь точно: кто его в нее подтолкнул.
– Ну, уж здесь то?! – выкатил тот глаза. – Агата, ты в своем уме?
– Я – да. И ваш старший рыцарь Подугор – тоже.
– Ты опять – за своё? Во-первых, нырять хоб знает куда я тебе не позволю. А во-вторых, экспертизой, да, экспертизой Прокурата установлено, что старший рыцарь Подугор в момент совершения перехода был один. И никто его на ту сторону не «толкал». Хотя сама причина перехода лично для меня до сих пор…
– Все ясно. Господа, мне пора.
– Агата… что ты намерена делать? – усталый голос нагнал меня уже у двери.
– Что делать буду? – сжав дверную ручку, замерла я. – Выяснять причину. До следующего полнолуния время есть, – и, дернув медного грифона, вышла в коридор…
Что я буду делать? Что я буду… В первую очередь, надо конечно, вернуться домой. Точнее, к родителям, где меня с самого утра ждут наши с Ником родственники, получившие неприглядную весть. Поэтому, сразу из подвала, на крыльце, постаралась придать физиономии решительность и…
– Доча, наконец-то, – и дверью чуть в лоб не огребла. – Заходи… Людвиг! Оливет! Роберт! Она, уф-ф, вернулась… Доча, чего же ты стоишь?
– Здравствуйте, – решительно шагнула я вслед за мамой в распахнутые двери гостиной.
– Агаточка! – тут же атаковалась плачущей родительницей Ника. – Ага-точка, скажи, что с моим сыном?
– О-о… Все будет хорошо, – прижав к себе хрупкую даму, обвела я глазами остальных. – С ним – типичная служебная ситуация. Он и не из таких выходил. Госпожа Оливет, все будет хо-рошо.
– «Типичная служебная ситуация»? – с расстановкой повторил отец Ника. – Агата, где он и как быстро эта «ситуация» разрешится?
– Он?.. Ник в сопредельном мире. Прокурат установил точно, но, я уверена, уже на пути назад. Мир этот нашим спецам… малознаком, однако судя по «гостям» оттуда и характеристике всплесков, особой угрозы для боевого мага не несет. К тому ж, мы подобные случаи разбирали еще в учебном корпусе и инструкцию к действиям знаем наизусть. А с его-то опытом…
– … попадать в передряги, – отвернулся господин Роберт к окну. – Агата, это правда?
– То, о чем только что сказала? – произнесла я в тишине, скосившись к замершей госпоже Оливет. – Да. Всё – правда. И я вам обещаю, что буду держать ситуацию под контролем, а если понадобится…
– О-ох, доча! Только вот не надо!
– Мама, ты о чем?
– Обещать, что ринешься вслед за Ником сама.
– Полностью согласен, Катаржина, – отстраненно глянул на нее отец Ника. – Полностью. Потому что, не женское это дело, даже если женщина – бывший рыцарь Прокурата… Агата?
– Да, господин Роберт?
– Мы тебя любим, как дочь. Ты это знаешь. Но, совершать рискованные поступки…
– Если мы еще и тебя… потеряем, – вновь зашлась родительница Ника.
– Да с чего вы взяли то? – праведно вскинулась я. – И без меня специалисты-поисковики найдутся. И в мыслях не было путаться у них под ногами. К тому ж, у меня и здесь дела есть.
– Какие дела, дочь? – застучал пальцами по подоконнику папа.
– Причинно-следственные. Хочу воссоздать всю картину целиком: как, во сколько и почему. Чтоб потом мужу своему предъявить, когда он меня в отсутствии логики в очередной раз обвинять начнет… Я надеюсь, вы все не против?.. – отцы наши лишь хмуро переглянулись. Мама моя – нервно поджала губки, а госпожа Оливет проникновенно всхлипнула на моем, уже мокром плече. Вот на том и остановимся. – Мама, где Варя и я есть хочу. А вы все с утра ели? Что-нибудь кроме валерианы?
– О-ох! Варенька – наверху, в твоей комнате. Людвиг, доставай из кладовой яйца и буженину. Я сейчас быстро ужин соберу…
Вот не знаю, почему, но, самым сложным для меня казался именно этот разговор. Хотя говорят, детям врать очень просто. Но, весь вопрос в том, что не хочется Варе врать. А что тогда ей преподнести?..
Однако дитё само начало первым:
– А я услышала твой голос, – словила я его у комнатного порога. – Хотела уже вниз, к тебе…
– Мотылек, – и опустилась на коленки. – Ты, что, плакала?
– Нет, – скомкала Варя компроматный платочек. – Нет… Чуть-чуть.
– Чуть-чуть? – глянула я в ее припухшие глаза. – Не плачь, Варя. Все у нас будет… – нет, детям врать совсем не просто. Так зачем тогда? – Ник вернется, – и выдохнула. – Вернется обязательно. Я в это верю.
– Ты веришь?
– Да. Только в это я и верю. Потому что, он – сильный, выносливый, умный и… мы – семья, Варя. Он не может нас бросить. Я в это верю. И ты – верь.
– Ник не может нас бросить, – с придыханием повторила та. – Ник не может. Мы – семья… А дядя Людвиг, когда ты ушла с этим мокрым рыцарем, тете Катаржине тихо сказал, что «дело плохо и…
– Дело плохо, – кивнула я. – Но, не безнадежно. Это – точно. Варя, Ник вернется. Наш Ник вернется.
– Наш Ник вернется… А когда?
– Как только найдет путь домой.
– Сквозь мглу и пепел? Как в той песне?
– Ага.
– Но, она же плохо кончилась?
– Наша песня кончится хорошо.
– А, знаешь, Агата, – внимательно посмотрела мне Варя в глаза. – Я теперь тоже верю. В заправду.
– Вот и славно… Пошли ужинать, а, мотылек?
– По-шли…
За ужином разговор толком разойтись не успел, прерываясь на пополнения за столом. Сначала в лице тетушки моей и Нинон. Чуть позже нагрянула Софико. За ней – Года. Пришлось вновь и вновь объяснять обстоятельства. С одной и той же «решительностью» на лице. Всем без разбора. Но, те, кто (исходя из просвещенности в теории вопроса) не особо мне верил, все ж подыгрывали, наподобие артистов, отрабатывающих щедрый гонорар. «Зрители» (все наши дамы) охали, хлюпали носами и кивали «артистам» и друг другу: да, дело, в которое Ник ввязался, трудное, но, он у нас – геройский герой. И подобные «выгулы» для него, что утренняя проверка базара для городской стражи Гусельниц… Что-то в этом роде, в общем.
– Агата, ты здесь? – настиг меня час спустя Года у темного кухонного окна.
– Ага. Чайник поставила. Сейчас снова вскипит.
– Послушай.
– Я тоже думала об этом, – дернула я плечом.
– О чем именно? – встал сбоку от меня мужчина.
– Года, мы все – из одной школы и мыслить нас научили тоже по стандарту… Ника кто-то в то зеркало подтолкнул.
– Или заманил.
– Что сути не меняет… Я проверю эту свою версию.
– Свою?
– Да. Потому как Прокурат после кучи экспертиз уверен: мой муж махнул в сопределье либо от помешательства в мозгах, либо от полного их… отсутствия.
– Как всё просто, – уперся Года лбом в стекло. – Агата, если нужна будет моя помощь… любая…
– Спасибо.
– Ты как вообще? – развернулся он ко мне.
– Года, все нормально. И я сейчас вернусь.
– Куда ты?!
– На улице у калитки стоит Эрик. Напарник Ника. До его повышения. Пришел и стоит. Значит, придется к нему самой…
– Агата…
– Все нормально, Года. Все нормально. Я поговорю с ним и вернусь.
Эрик Лапиньш. Интересная личность. Это – по моим скудным наблюдениям и, исходя из стойкой уверенности Ника. Редкое сочетание силы и застенчивости. А в карих глазах на лобастом лице – звериный огонек. Правда сейчас, в тихой куполградской ночи я его не разглядела:
– Агата, извини, что я вот так… – отведя взгляд, тихо начал он.
– Что ты хотел, Эрик?
– Что хотел?
– Наверняка, поговорить со мной наедине, раз в дом, полный народа, не пошел. И даже сигналку нашу не потревожил. Так о чем говорить будем?
– Агата, – наконец, поднял он свои глаза. – Я хочу тебе помочь.
– В чем? – сухо уточнила я.