– Агата? – скривился с рукой у лба Эрик, застывший рядом. – Почему в обход от Дома выскочек сюда пошли, я понял. А вот зачем?
– Точно пока не знаю, – обозревая жизнь внизу, протянула я. – Да только еще в береднянскую свою бытность научилась относиться к деревенскому фактору очень серьезно.
– Угу… А что в него входит? Кроме примерной численности местных и их уровня жизни?
– В этот фактор?.. Во-первых, здешние моральные ценности. Во-вторых, специализация по роду занятий. Это так, если «с бугра». Остальное – уже изнутри. Если нужные вопросы задать и умудриться вызвать при этом… доверие.
– И что с местными «ценностями»? – уточнил Эрик. – Ты вон про тот, давно не беленый православный храм на окраине?
– Ага. И про него тоже. Судя по состоянию здания, здешний Батюшка мясо ест не на каждый обед. Видишь, и ворота давно заржавели и купола?
– И колокольня – в лесах. Определяя по серости досок – уже не первый год.
– Так точно, – хмыкнула я. – А вот сами деревенские дома… глянь.
– Много двухэтажных. Резные фронтоны, окна и ворота окрашены… Процветают попереченцы.
– А если еще посмотреть?
– Еще? – выдохнул парень. – Ну, заборы…
– Что, «заборы»?
– Заборы – без дыр и ровные. Это – тоже признак достатка.
– Только и всего?
– А что еще то? – недоуменно развернулся Эрик.
– Их высота. И внешняя, со стороны улицы. И внутренняя. Между соседями. А это значит…
– Никому не доверяют, – скривился он.
– Так точно. Живут единолично, своим умом. Глянь, даже лавочки у палисадников не везде… И еще – заборы вокруг пастбищ. Заметь, не огородов, кстати, не таких уж и больших, а именно пастбищ. А внутри их…
– Овцы… Угу. Причем, коровы и козы – на общем, за деревней. А овцы – на отдельных, – явно втянулся он.
– Но, это уже из «специализации». И, если ты заметил, овцы здешние, не мясные и не молочные. Смотри, ходят еще свежестриженными.
– Угу. А вон те постройки на дворовых тылах с дымящими печными трубами, очень сильно смахивают на мелкие мастерские. И если при-глядеться…
– Та-ак?..
– Точно! Под открытыми навесами рядом что-то сохнет. Разноцветное. Но, отсюда из-за заборов не разглядеть.
– Еще бы, – удовлетворенно скривилась я. – Меры против конкурентов. А сохнет там окрашенная овечья пряжа, из которой здешние мастера потом ткут ковры. Очень хорошие. Двусторонние, с геометрически-условными изображениями искривленных деревьев по периметру. Это – местное «клеймо». И стоят они, кстати, не меньше лучших джингарских.
– Это ты всё сейчас… «с бугра» поняла?
– Нет. Просто, у моих родителей в гостиной лежит один из здешних «шедевров». Так что…
– Я понял, – выдохнул Эрик. – Но, все равно… урок – наглядный.
– А то, – прищурилась я на него. – А теперь спускаемся в святая святых. И, кстати…
– Угу. Я – не из Прокурата. Наши здесь уже накануне все дома перетрясли, что авторитета моей конторе явно не добавило. А ты…
– Да хоть из газеты… «Ладмения. Будни». И почему бы нашей редакции не прислать в это выдающееся место сразу двух корреспондентов? Спускаемся?
– Ладно, – еще раз глянул парень с высоты на дома. – Пошли… Агата, а ты ведь на вопрос мой так и не ответила.
– На который? – на ходу оглянулась я. – А-а… Пока будем внимательно слушать здешние байки. Фольклорные. А выводы об услышанном сделаем потом… – ну, не рассказывать же ему, в самом деле, о своем интуитивном зуде в плечах?.. Может, после… когда-нибудь… – Эрик?
– Что, Агата?
– И свечение свое магическое тоже сверни. Пользоваться можешь, но, только осторожно…
Да, ремесленные деревни от обычных и в правду, отличны. Нет духа единения, присущего вторым. Когда и в радость и в горе – всегда толпой. В первом случае – за общий стол с пузырями. Во втором – с топорами и вилами на врага. Здесь же данное отличие виделось, я бы даже сказала… да слишком выпирало. Взять хоть полное отсутствие отрядов бабок на своих исконных «наблюдательных постах» – лавочках… Досадно. Потому как последние бы нам, ох как сгодились.
– Да-а… «Языков» что-то нет.
Верно, в качестве «языков». А раз так, то:
– Берем первого попавшегося по дороге, – поправляя сумочную лямку, вдоль улицы прищурилась я.
Однако, пройдя уже добрую ее половину «попались» нам лишь три братца-порося, высунувшие из стандартного палисадника бляхи. Но, я по животным не спец. Мне бы… уф, согласна и на своих «кровных клиентов». Да где их в разгар дня взять?..
– О, цель вижу. Прямо по курсу, – наконец, сквозь зубы оповестил Эрик.
Долгожданная «цель» в виде солидной тетки, выплывшей из левого проулка к нам на встречу, вдруг, замерла, но через пару секунд вновь засеменила по тропке меж лопухов. Лишь набитую до верха корзину из одной руки в другую перебросив.
– День добрый! – едва между нами остались ярда три, бодро огласилась я.
– Здравствуйте, уважаемая, – важно добавил от себя Эрик.
Селянка вновь тормознула:
– И вам… не болеть, добрые люди, – не то пожелание, не то вопрос о намереньях.
Пришлось в оных срочно убеждать:
– Мы – из столичной газеты «Ладмения. Будни». Приехали собрать материал для статьи о лучших здешних ковроделах. Ваша замечательная деревня очень ими славится.
– Так если уже «славится», к чему еще о ней «собирать»? – хмыкнула тетка.
– Понимаете… меня, кстати, Пашутой зовут. А это…
– Емельян. О-очень приятно.
– А вы?
– Тетка Лукера, – выдавили в ответ. – Так чего вам надо?
– Я ж говорю, госпожа Лукера, написать статью о лучших местных ковроделах. Мне, честно говоря, – и доверительно скривила мину. – живописать о либрянских порядком обрыдло. Да и не справедливо это, когда всего в нескольких милях от столицы живут такие таланты, до сих пор анонимные.
– Какие-какие? – сузили на меня глаза.
– Не названные по именам. Знают ведь только о попереченских коврах, а кто их конкретно создает, наши читатели…
– И разве вам лишняя известность не нужна? – влез Емельян-Эрик. – Лишняя известность – лишние покупатели.
– А-а. Лишние, – протянула со значением тетка. Мы утвердительно-радостно закивали. – Так мы с мужем – не пауки. У нас лишних рук в работе нет.
Вот так, значит?.. Попробуем зайти с другого «крутого борта»:
– Госпожа Лукера, а может, вы нам подскажете кого-то из ваших… коллег? Наша газета весьма солидна и пишет лишь о самых уважаемых гражданах страны. Юристах, торговцах, земледельцах… аристократах.
Ну да – «уважение» лишним не бывает. И в подтверждение этому драгоценный «язык» задумчиво скосился в небо:
– А-а… ну-у… Так о чем мне вам рассказывать то?
– О чем? – едва не подскочила я. – О трудностях вашего ремесла, которые вы с мужем геройски преодолеваете. О достоинствах вытканных лично вами ковров. О…
– Только – уговор, ребяты!
– О чем? – прицельно прищурились мы.
– Я вам всё подробственно опишу, но, чтоб к другим у нас в Поперечке… «калекам»…
– Ни-ни, – заверила я очень твердо. – Если, госпожа Лукера, «подробственно». Иначе наше начальство заставит еще и у…
– Айда в дом! – резво подорвались меж нами по узкой тропе.
А кто ж против такого поворота?..
Внутри двухэтажного, занавешенного плотными шторками «храма профтайн» было приятно свежо, хоть и слегка попахивало мокрой шерстью вперемешку с хной. Бр-р. То еще сочетание. На любителя.
– Квасу холодного хотите?
– Не-ет. Спасибо.
– Да, пожалуйста.
– А-а… Сейчас принесу. Присядьте пока… под иконки за стол.
– Тысь моя майка, – выдохнув, проводила я хозяйку взглядом до двери. – Проверка, как на госгранице. Только что крест не заставила лобызать.