Его руки продолжали сводить меня с ума. Наши тела оставались тесно прижатыми друг к другу. Я была всё ещё так сильно возбуждена, что у меня от желания кружилась голова.
Следующим движением Марк прижался своими теплыми твердыми губами к моим и вкрадчивым прикосновением языка заставил меня раскрыть рот. Одной рукой он прижался к моей спине, а другой подобрался к талии. Он целовал меня всё настойчивее, и мне приходилось ему отвечать. Я чувствовала себя великолепно.
– Боже, Элис, ты хоть представляешь, как сильно я тебя хочу?
Наши бедра снова качнулись, и я была совершенно уверена, что очень хорошо себе это представляю.
Я уже начинала ненавидеть его, но, с другой стороны, он мне нравился.
Меня просто бесили его дизайнерские футболки и джинсы, за которые, наверное, его мамочка и папочка отваливали немалую сумму денег, но в прочем я ничем не отличалась.
Но все равно каждое его прикосновение отзывалось внутри меня особенным ощущением.
А прямо сейчас от него просто разило пикапом и давлением.
– Да пошёл ты, Марк.
Смеясь, он отошёл назад, затем взъерошил свои роскошные волосы карамельного цвета, которые спадали ему на бок.
– У тебя напрочь отсутствует чувство юмора.
– Отлично, – я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он снова меня окликает. – Передавай привет родным, а особенно Дилану.
– Обязательно передам.
Он уходит. И следом я возвращаюсь к бару.
– Чёртов нарцисс! – отчаянно восклицаю я.
– Не знаю. – говорит она. – Он довольно-таки горячий, – Лайла оборачивается и смотрит на него, пока он красуется перед всеми.
– Я хочу его, – заявляет она.
– Марк очень горячий парень и ты это знаешь, – продолжает Лайла. – Кроме того, он бесспорно имеет на тебя виды.
– Конечно же не имеет!
Она приподнимает свои брови:
– Имеет. И у тебя есть кое-что для него.
– Нет, – трясу я головой. – Абсолютно нет.
– В двадцать один год ты оказалась единственной из всех, кого я знаю, кто никогда не занимался сексом. Делай выводы.
– Я храню себя для одного и единственного.
– Серьезно?!
– Нет, Лайла! – усмехнулась я. – Я просто любительница.
Иногда действительность неожиданно обрушивается на нас. А иногда она медленно овладевает нами, несмотря на все наши усилия игнорировать ее и скрывать от других.
Глава 5
ДИЛАН
Микаэла перекатывается на меня, ее великолепное тело сверху, ее груди спокойно подпрыгивают. Черт, какая же она сексуальная. Она принимает меня глубже, и я поднимаюсь, пронзая ее каждым оставшимся дюймом.
– Уже смываешься, если мне не изменяет память, стонала ты очень хорошо… – говорю я, разминая шею после бурной ночи.
– Спасибо за всё. – сказала она, прежде чем открыла двери, чтобы уйти.
Её волосы были спутанными, а чёрная подводка для глаз немного растеклась, но она выглядела ещё сексуальнее, чем прошлой ночью.
У меня просто не нашлось слов для очередного ответа, спасибо за секс меня убило! Будто такую услугу ей выказал просто «оттрахал». Я перевернулся на другой бок, слушая, как за ней закрывается дверь.
Это всего лишь секс, верно? Да пофиг, короче.
Я думаю о том, как же будет ужасно, если информация обо мне и моих похождениях просочится в журналы и газеты. Мне не нужны эти проблемы.
Стук в дверь выдернул меня из мыслей.
Грейс стояла на пороге, одетая в платье и фартук. Она другая причина, почему это место чувствовалось как дом. И после смерти моей мамы и папы она была той, кто гладил мои волосы и мягко говорил со мной, когда я рыдал, устроившись головой у неё на коленях.
– Я приготовила нам всем блинчики с кленовым сиропом. Ты просто обязан поесть.
Элис, выходя со своей комнаты, замирает на месте и пробегается глазами по моему телу.
– Боже, как я ей завидую! Особенно её губам. – парирует сестра, глядя на меня сияющими влюбленными глазами, и презрительно ухмыляется.
Я делаю шаг в её сторону, и она замирает, рука по-прежнему на дверной ручке. Наклоняясь ближе к ней, я пробегаюсь губами по её шее, а затем шепчу на ушко:
– Может быть, и ты когда-нибудь до того же дойдешь.
Покачивая бёдрами, она идёт передо мной и, пошатываясь на своих каблуках, заставляет тем самым юбку платья покачиваться вперёд и назад.
Марк приветствует нас поднимаясь. А Элис в свою очередь замирает на месте, уставившись на него, словно какая-то идиотка.