Они резво выбрались наружу и заскочили в фургон, который сразу же взвизгнул колесами и сорвался с места.
- Да! Все получилось! – Мэтт радостно вскрикнул и завернул за угол.
- София, ты была бесподобна! – Дженсен прижал ее к себе и поцеловал ее в щеку. – Ты моя королева! Я сам тебе едва не поверил! – восторженно хвалил он, начиная раздеваться. – Ты лучшая женщина на свете!
- Полностью согласен! – поддержал Мэтт.
- Ладно, ладно, – засмеялась София. – Я вас тоже люблю, ребята, – она аккуратно вынула картину из рамы и, скрутив ее, сунула в тубус. – Не гони так, Мэтти, не хватало еще, чтобы нас за превышение скорости остановили. Так что? Мы снова обставили Падалеки, а? – она подмигнула Дженсену, который успел уже переодеться в шорты и футболку.
- Хер бы мы его обставили в этот раз, – выдал Мэтт. – Дело вел не он, а специальный агент Кортез.
- Да, Фиббс нам что-то такое тоже лепетал, – Дженсен перелез на переднее сидение. – Так что там творилось? Они были, как слепые котята, я их почти пожалел.
- Я послушал их переговоры немного, похоже, этот Кортез не из числа фанатов нашего Падалеки. Не знаю, что они там не поделили, но многоопытный Кортез терпеть его не может!
- А Падалеки что? – Дженсена разъедало любопытство.
Мэтт покосился на него с усмешкой.
- Ладно тебе, скажи ему, – засмеялась София и застегнула молнию на платье, которым заменила свой строгий костюм. – Он сейчас дыру в кресле проерзает.
Дженсен фыркнул и пихнул друга в плечо.
- Говори.
- Падалеки был хорош! Он нас раскусил почти сразу, если бы он мог связаться со своими, мы бы не ушли. Кстати, он чуть-чуть не успел догнать вас. Еще немного и не видать нам «Голубого мальчика».
Дженсен расплылся в широкой счастливой улыбке.
- Это твое безумие по имени Падалеки очень дурно пахнет, – предостерегла его София и похлопала по плечу. – Это плохо кончится, Дженсен.
- Я уверен, что пахнет он очень вкусно, – поддразнил ее Дженсен и с весьма загадочным видом закусил губу.
София покачала головой, закрыв ладонью лицо, а Мэтт не сдержал смешок.
- Ладно, пора разбегаться. Готовы? Я высажу вас и отгоню машину в другую сторону.
София распустила волосы и, надев туфли на шпильке, выплыла из фургона. Дженсен, быстро обойдя фургон, достал из него велосипед, перекинул ремень тубуса через плечо, надел кепку и укатил, сказав на прощанье, чтобы ребята были осторожны и не задерживались. Мэтт проводил взглядом Софию, которая теперь ни чем не напоминала сурового и даже немного мужиковатого агента ФБР, она легко поймала такси и махнула ему из окна. Он отогнал тачку на пару кварталов в сторону, перелез назад, снял с себя костюм и вместе с остальными засунул в рюкзак. Из фургона он вышел похожим на туриста, простые джинсы, удобные кеды и футболка с надписью «Я люблю Калифорнию». Рюкзак со шмотками и значками федералов, он благополучно «забыл» в метро по дороге к съемной квартире. Картина, которую он застал там по возвращении, была далека от радостной.
- В чем дело? – спросил он.
- Блядь! – ответил ему Дженсен, сверкая бешенными глазами.
- Очень информативно, – кивнул Мэтт. – А можно чуточку поподробнее?
- Чертова оглобля!
- Соф, – Мэтт отчаялся получить внятный ответ от друга, который, как заведенный нарезал круги по комнате. – Может, ты попробуешь объяснить мне, что происходит?
- Падалеки таки сумел нам помешать, – тихо сказала девушка. – Дженсен бесится.
- Это я как раз вижу. Что случилось-то?
София махнула ему, чтобы он следовал за ней, и подвела его к картине. Мэтт непонимающе развел руки в стороны.
- Это подделка, – она развернула картину и посветила ультрофиолетовой лампой.
Первое, что бросилось Мэтту в глаза, это неправильный цвет раствора для проверки возраста картин – подделка! А потом он перевел взгляд в середину холста, где красовалось короткое послание:
«Отсоси, ворюга!
Дж»
Мэтт присвистнул, едва сдерживая смех:
- Брааат, он переходит к активным боевым действиям.
- Нет, Мэтти, это настоящая война, – Дженсен остановился рядом с ним и зло покосился на записку. – Выключи, – поморщился он.
София сжалилась и выключила лампу.
- Как же я люблю запах напалма по утрам, – Мэтт улыбнулся еще шире.
Но Дженсену было не до шуток:
- Я хочу знать про него все. Полное досье, с кем учился, в какой детский сад ходил, кто делил с ним горшок, ясно? Как звали его любимого мишку и его любимые позы в сексе. Откопай его самое грязное белье.
Мэтт с задумчивым видом стучал пальцем по своей губе, выдерживая, по истине, театральную паузу.
- Пупсик, ты все еще здесь? Подтяни свои контакты, да хоть почку продай, но принеси мне этого лохматого на блюдечке!
- Вообще-то, пупсик, уже сделано, – подмигнул ему Мэтт.
У Дженсена на мгновение отбило дар речи.
- Да-да, я нереальный красавчик. Ты помнишь Питсбург? Именно тогда-то я все и сделал.
Дженсен, подпрыгнул к Мэтту и, захватив его шею, начал интенсивно натирать костяшками его шевелюру:
- Я говорил... что... да не вырывайся... что ты… золото?.. Стой... смирно... а то... будет... хуже...
Мэтт, смирившись со своей судьбой, покорно остался стоять, пока Дженсен не превратил его тщательно уложенную прическу в тщательно взъерошенный хаос. София звонко смеялась, наблюдая за страданиями Мэтта, который безуспешно пытался пальцами вернуть волосы в прежнее состояние, а Дженсен сиял, как начищенный десятицентовик, протягивая руки к Мэтту. Тот нашел в своем ноутбуке файл и показал ему.
- Вообще-то, я бы так не радовался, на него нет никакого компромата, он чист, как слеза младенца.
- Так не бывает, дорогуша, – читая и перечитывая некоторые детали, Дженсен все больше погружался в свои размышления.
Спустя некоторое время, он издал победный клич:
- Цитирую: «Неоднократно был замечен в клубе «Space». И ты мне говоришь, что ничего? Медвежонок мой, да это же оно!
Мэтт, предвкушая разъяснения, ждал, пока Дженсен угомонится. София предпочла не вмешиваться, дабы сохранить свою прическу в порядке.
- Может, все-таки поделишься с классом?
- Мэтти, да этот клуб известен своими, так сказать, широкими взглядами на взаимоотношения людей, – Дженсен поиграл бровями. – Так что, тут, возможно, есть с чем работать.
Мэтт издал звук раненого бородавочника и сполз по креслу.
- Как я мог это упустить? – порой он был еще тем перфекционистом с синдромом отличника и непередаваемой страстью к самобичеванию, убойная смесь, надо сказать.
- Не убивайся так, мой сладкий, – Дженсен снова слегка взъерошил его шевелюру. – С чего бы тебе знать про такие места? Ты же у нас натурален, как капуста, так что расслабься, ты сделал даже больше, чем нужно было. К тому же туда разные люди ходят, это же не гей-клуб.
Дженсен уже даже не злился. Потому что это весело. Реально весело и до адреналиновых мурашек интересно. Наконец-то появился достойный соперник. Все еще вглядываясь в его досье, Дженсен в очередной раз подумал, что агент неприлично хорош собой. Ну а после послания на подделке, выполненного интересным раствором, Дженсен убедился, что он умен и изворотлив. Клааасс! И сразу захотелось больше. Много больше.
- Мы обязательно наведаемся в «Space», – скорее для себя произнес Дженсен.
====== Глава 2 ======
Дженсен шел по набережной Гудзона, натянув кепку низко, чтобы отгородиться от окружающего мира. Он шел медленно, никуда не торопясь, размышляя о своей жизни. Он, София и Мэтт полгода мотались по миру, отдыхали, развлекались и заодно провернули несколько дел. После провала в Сан-Марино они решили, что нужно залечь на дно и на какое-то время свалить из Штатов. Перед отъездом Дженсен успел пару раз наведаться в «Space», за что получил нехилый нагоняй от ребят, но так и не встретил там Падалеки. Хотя, что бы он стал делать, если бы все-таки встретил его там, он и сам не знал. Все эти месяцы Дженсен никак не пересекался со своим агентом, за исключением нескольких открыток, которые, не удержавшись, он отправлял ему на праздники из тех мест, где побывал. На Хэллоуин – из Дублина, довольно жуткую открытку со сценами вызова Самайна и прочими ужастиками вроде человеческих жертвоприношений. На День благодарения он отправил ту открытку, которую нашел в Канаде, по пути в Европу, с изображением картины Ферриса «Первый День благодарения». Рождество София потащила их встречать в Париже, и Дженсен отправил агенту милую, романтичную открытку с заснеженной сверкающей Эйфелевой башней. Ребята радовались, что Падалеки больше не висит у них на хвосте, и не нужно, что ни дело, стараться обхитрить кого-то, кто заранее знает, что его пытаются обхитрить. А Дженсен понял, что скучает по этому чувству, скучает по бешеному адреналину, когда словно идешь по острому лезвию, как эквилибрист по канату – один неосторожный шаг, один неверный просчет и тебе крышка. И даже по самому агенту он тоже скучал. Вообще-то, Дженсен никогда не любил федералов, считал их тупыми исполнителями чужой глупой воли, лишенными всякой фантазии и неспособными принимать самостоятельные решения. А если в их ряды и затесывались люди другого склада, то их быстро задвигали недалекие начальники, которые тряслись за свои высокие кресла и почетные ранги. Возможно, в нем говорила старая детская обида за то, что они сломали когда-то его жизнь.