— Дослушай! Я многое передумал за это время. И устыдился самого себя… Словом, для твоей Машеньки, нашей общей любимицы, я готов создать все условия для ее счастливой семейной жизни. Поэтому пусть она и твой зять пишут заявление, мы его рассмотрим сразу и только положительно.
— То есть все проблемы в типографии благополучно разрешены и моя книга не сегодня, так завтра выйдет в свет? — с иронией спросил Любезнов.
— Какая твоя книга? — не понял Забельский.
Следователь Шаравин набрал из кабинета Турецкого номер телефона следователя милиции Виктора Озерова.
— Здравствуйте, я следователь Московской прокуратуры по особо важным делам Шаравин. Вы получили наш запрос о деле капитана ФСБ Рощина?
— Вы немного опоздали, — ответил тот. — Как раз сейчас мы передаем дело в ФСБ. Они затребовали раньше вас.
— Это, конечно, форменное безобразие… — хмыкнул Денис, слушавший по второй трубке. — Сами себя расследуют.
Турецкий сделал негодующую физиономию и погрозил ему пальцем.
— Вы это мне адресуете? — возмутился Озеров. — Вы, прокуратура, еще жалуетесь?
— Это не телефонный разговор… — сказал Шаравин, строго взглянув на Дениса. — Вы не возражаете, если я к вам прямо сейчас подъеду? — спросил он, переглянувшись с Турецким.
— Вы знаете, как к нам добираться?
— Конечно. Да, и еще… — Шаравин положил руку на микрофон трубки и понимающе кивнул, увидев, как Турецкий с недовольным видом качнул головой и показал глазами на потолок. — У меня большая к вам просьба. Если вы что-то еще не передали, пожалуйста, потяните с передачей материалов, насколько это возможно. И обязательно дождитесь нашего приезда. Я буду у вас через час.
— Постараюсь, — буркнул Озеров и положил трубку.
— Ментам тоже хочется ущучить гэбэшников, — сказал Денис, когда Шаравин положил трубку и начал собирать бумаги. — С тех пор как Андропов наехал на их Щелокова. Потому им не в кайф, если око государево будет само разбираться со своими нашкодившими сотрудниками.
— И будут только рады нам помочь? Хорошо бы… — согласился Турецкий.
Следователь Озеров пронзительно посмотрел на Шаравина, когда тот вошел к нему в кабинет, молча кивнул в знак приветствия, встал и запер дверь на ключ.
— У вас копии остались? — спросил Шаравин, осторожно присев на предложенный расшатанный стул. И покосился на стол следователя. Там в рамке стояла фотография симпатичной девушки.
— Обижаете… — столь же нелюдимо ответил Озеров, ознакомившись с сопроводительным письмом Генпрокуратуры. — Только без разрешения начальства я не могу вам ничего передать. Могу лишь ознакомить… Что вас конкретно интересует, если коротко?
— Результаты баллистической и дактилоскопической экспертизы, — сказал Шаравин. — Это в первую очередь.
— Вот так, да? — Строптивый Озеров сменил тон. — А что, Рощин еще где-то и в кого-то стрелял? И тоже из благородных побуждений?
— Да нет… Не совсем так, — неопределенно ответил Шаравин. — У нас есть чьи-то отпечатки пальцев, которые мы не можем идентифицировать. Подозреваем, что они принадлежат Рощину.
— Понятно. Разумеется, пальцы на записанном за ним штатном пистолете однозначно принадлежат ему, — кивнул Озеров. — Кстати, я на всякий случай тоже проверял, но ничего похожего в нашей картотеке не нашлось. Сейчас мы посмотрим, должна же у меня остаться копия файла его дактилоскопического снимка… Черт, не открывается. Возможно, ее передали в архив или в криминалистическую лабораторию… — Озеров открыл свой сейф. — Нет, надо поискать в архиве. Подождите минуту. — Он вышел из кабинета.
Через несколько минут он вернулся:
— Пока ищут. Вы хотели что-то еще о нем узнать?
— Да. Каким он вам показался? Как себя вел?
— Тертый мужик, — пожал плечами следователь Озеров. — Вот сидел еще вчера здесь, на вашем месте, и снова давал показания, пересказал все как было. Нигде не ошибся. Попробую еще.
Он снова сел к компьютеру, передав Шаравину протокол допроса.
— Он сам в бытность своей работы в милиции был в нашей с вами шкуре, когда работал дознавателем, — сообщил Шаравин. — Вы, наверное, уже знаете, шесть лет назад, когда он служил в милиции, Рощин вел дело об ограблении, по которому проходил этот самый Корягин? — спросил он.
Глаза Озерова округлились. Он продолжал стучать по клавиатуре:
— Нет, на месте двойного убийства Рощин сказал, будто никогда не знал убитого.
— Ну да, он рассчитывал, что дело у вас заберут и вы не успеете докопаться, — кивнул Шаравин, просматривая протокол допроса. — Тогда посадили на разные сроки каких-то пацанов, а самого Корягина амнистировали по другой статье. Что он вам еще сказал?