— Меня не интересуют всякие сплетни обо мне, — поморщился Корецкий. — Гриша, скажи прямо то, что ты хотел сказать.
— Я одно хочу сказать, Илюша! Не будь идиотом. Эта дезинформация в нашем узком кругу успеха не имела. Слишком бездарна. Тебе ведь он тоже стучит на меня, как дятел. Причем каждый день, но это он делает уже не с моего ведома и не с моей подачи. И помолчи; пока я не закончил. Я одно хочу спросить: нам с тобой это надо? Он несет мне дезинформацию о тебе, а тебе — информацию обо мне, но высосанную из собственного пальца, что, по существу, все та же дезинформация… Можем мы с тобой заключить конвенцию о недопущении к своему уху этого бездарного двойного агента ноль-ноль?
— Но если ты обо мне так думаешь…
— Илюша, милый, не надо лишних слов! — прервал его Забельский. — Ничего страшного, мы с тобой, как две великие державы, ведем друг против друга разведку. Ведем, ну и что? Это нормально. Главное, чтобы наши разведчики, даже если они двойные агенты, не были столь бездарны. Поэтому давай воспользуемся нашим водяным перемирием, которое мы только что заключили по случаю дня рождения ее величества. У нас и так мало времени. Так да или не да?
— Заметано, — отрывисто, глядя в сторону, сказал Корецкий. — Ты только это хотел сказать?
— Нет, я еще хотел тебя спросить о главном: на какой пакет акций «Телекоминвеста» ты претендуешь? На контрольный или блокирующий?
— Там посмотрим… — Илья Михайлович теперь глядел Забельскому прямо в глаза. — А ты?
— Это зависит от того, как договоримся, — неопределенно сказал Забельский. — Или заранее найдем компромисс, или так столкнемся лбами, что одни вздрогнут, а другие свалятся с пьедестала.
— Загадками говоришь… Или ты так теперь угрожаешь?
— Только предупреждаю, — поправил Григорий Иванович. — У меня есть материал на Анисимова и твою племянницу, который по твоему заказу сделал Агеев и сдал его мне.
Корецкий тоскливо смотрел по сторонам, не отвечая.
— Гриша, еще раз: сколько тебе надо? — наконец спросил он.
— Неужели ты дашь мне столько, сколько я попрошу? Считаешь, что холдинг у тебя в заднем кармане брюк? Вместе с правительством?
— Вот ты о чем! — рассмеялся Илья Михайлович. — Ты лучше оглянись и посмотри, сколько народу сейчас за нами наблюдает. И всерьез думают: там стоят два человека, которые вершат судьбу России… Смешно.
Он сделал приветственный жест наполненным фужером в чью-то сторону. Потом поклонился в другую.
— Так ты не ответил мне…
— Иди в жопу, Гриша, — сквозь зубы, с чувством и напряженно улыбаясь кому-то, ответствовал Корец-кий и отошел, не оглядываясь, в сторону.
…Вечером, вернувшись с приема в английском посольстве, Забельский позвонил Ансару:
— Ансар, дорогой, у меня мало времени, поэтому постараюсь покороче. Появилась возможность заработать столько, сколько запросишь.
— Неужели… — хмыкнул Ансар. — А что, как, где…
— Не по телефону. Скоро сам все поймешь. Это твой шанс. Других не будет. Или ты получишь все, что от меня требуешь, или ничего у нас не получится!.. И тогда я умываю руки, предупреждаю сразу.
— Да понял я, Гриша, все понял… Какой-то ты загадочный стал.
— …Значит, не забудь завтра же составить официальный запрос на телефонный узел, — сказал Турецкий следователю Шаравину. — Там, где зарегистрирован номер телефона покойной Екатерины Сивцовой. И с ним туда поедешь. Пусть тебе покажут судебное решение, позволяющее им это делать. Если, конечно, им есть что показать.
— А я? — спросил Денис, когда Шаравин вышел. — Опять я не при деле! Мне, внештатному и неприкаянному сыскарю, работающему на голом энтузиазме, что прикажете делать?
— Не прибедняйся. Останешься пока при мне. — Турецкий указал Грязнову на стул. — Ты, как вольный стрелок и свободный художник, ни за что не отвечаешь и потому можешь дать волю своей буйной фантазии… Давай не терять время и разомнем еще раз ситуацию, чтобы понять, где мы на данный момент находимся. Или у тебя что-то намечено?
— Хотел с этими ментами, что задержали статного мужчину из ФСБ, застрелившего бандита, потолковать. Как его, Рощин, да? Или ты его возьмешь на себя?
— Разве они его еще не отпустили? Я вчера с ними созванивался. Говорят, ни к чему не придерешься. Вся эта перестрелка с двумя трупами и одним попорченным бронежилетом происходила в рамках необходимой обороны.
— Ну ясно, не хотят связываться с ФСБ. А мне так хочется в этом деле придраться и найти зацепку. Уж слишком там все безупречно.
— Не любишь ты статных мужчин, — усмехнулся Турецкий.