Тревор попытался придать своему голосу немного сочувствия в манере добродушного дядюшки:
– Да ладно, все не так уж плохо. Вы не сделали ни одного безвозвратного шага. Почему бы вам не пойти домой и не поразмыслить об этом денек-другой? Нельзя принимать такое решение наспех. Обсудите это с родителями! Тогда, если вы все еще будете в том же настроении, скажем, через месяц...
– Я всегда буду в том же настроении! – произнес мистер Генри. Его голос, хотя и страстный, был приглушен ладонями. Казалось, он давился слезами. – Но они никогда не позволят мне это сделать! Не сейчас! Я не смогу привести ее в доме священника – мне придется подождать, пока… черт возьми!
Он поднял изможденное лицо и мрачно посмотрел на хозяина.
– Это не имеет значения! – Тон Юстасa дышал отчаянием. – Ничего не имеет значения. Ничего, кроме нее.
Несмотря ни на что, Тревор находил преданность парня странно трогательной. Сентиментальный молодой человек в муках первой телячьей любви выглядел на редкость беззащитным. Был ли я когда-нибудь таким молодым? подумалось Треворy. Это казалось маловероятным.
– Сэр, – резко спросил Юстас, – вы когда-нибудь были влюблены?
Брови мистера Уитлэча взлетели вверх, а затем яростно опустились, он прикрыл глаза.
– Нет, – коротко сказал он. – Не могу сказать, что был.
Скорее, одержимым. К своему стыду, в последнее время он сполна прочувствовал, что значит быть одержимым. Мысли о Клариссе преследовали его днем и ночью, превращая жизнь в ад. Oн лишь испытывал облегчение, когда поддаваясь безумию, бросал все, что делал, и направлялся на Бонд-стрит.
Теперь лицо м-ра Генри вспыхнуло эмоциями, преобразив его. Он больше не выглядел нервным или неуклюжим. Он выглядел возвышенным, сильным и нетерпеливым.
– Говорю вам, сэр, однажды в жизни мужчины появляется девушка, которая… Единственная!
Тревор тупо уставился на него.
– Единственная в чем?
Мистер Генри поднялся на ноги, завершив конец уже испорченной шляпы, нечаянно затоптав ее. Он драматично сложил руки перед собой.
– Мисс Финей – это все, просто все, о чем я когда-либо мечтал! Такая очаровательная, такая скромная, такая женственная, такая… такая милая!
Губы мистера Уитлэча иронично скривились.
– И такая красивая! – он предложил.
Но ирония была потеряна для мистера Генри.
– Да! – восторженно согласился он. Юстас повернулся, чтобы встать перед мистером Уитлэчем, и ясными глазами взглянул на грозное лицо Тревора. – Мисс Финей обладает всеми достоинствами. В таком случае мирские заботы просто не могут вмешиваться.
Тревор нетерпеливо фыркнул, но мистер Генри продолжил, его голос был мягким и убежденным:
– Ее цена намного выше рубинов.
Тревор внезапно замер. Его темные глаза удивленно расширились.
– Что-что?
Юстас застенчиво улыбнулся ему:
– Это из Писания, сэр. Книга Притчей.
– Что именно?
– Стих, конечно. – Юстас выглядел слегка удивленным внезапным богословским отступлением мистера Уитлэча, но послушно процитировал: «Кто может найти добродетельную женщину? Ибо цена ее намного выше рубинов».
Рубины. Какое странное совпадение. Тревор почувствовал, как тревожные мурашки побежали по коже. Но мистер Генри, охваченный собственным рвением, продолжал говорить:
– Если бы они только знали ее, я абсолютно уверен, что родители полюбили бы ее так же, как и я.
– Правда? Как неловко!
Сарказм мистера Уитлэча вновь был потрачен на Юстаса Генри зря. Коровьи глаза не утратили сияния.
– Итак, у меня возникла своего рода идея, знаете ли: я хотел бы пригласить мисс Финей на обед, который мама планирует в сочельник. И вас тоже, сэр, конечно! – поспешно добавил он.
Мистер Уитлэч насмешливо поклонился.
– Я рад видеть, что вы не совсем утратили приличия, мистер Генри.
– Нет, сэр, конечно, нет! – Мистер Генри казался шокированным самой идеей. – Я хотел бы, чтобы все было в порядке, знаете ли. Но так случилось, что я достигну своего совершеннолетия в этот день. И... и я очень хотел бы объявить... – Он сглотнул, его щеки стали совершенно пунцовыми.
Видя, что Юстасa засасывает болотo лирических эмоций, мистер Уитлэч вежливо закончил за него предложение:
– О вашем обручении?
– Да, сэр, – с благодарностью сказал мистер Генри.
Тревор откинулся на спинку стула, мрачно нахмурив брови. Если бы он был другим человеком, с возмущением думал он, то положил бы конец этой чепухе. Если бы он был другим человеком, то выгнал бы этого теленка из кабинета и велел бы ему не возвращаться, пока не наберется ума. Это должно былo отослать его на ближайшее десятилетие или около того.
Черт побери. Парень был всем, что Кларисса назвала своим идеалом. Что она говорила ему не так давно? Она мечтала о добром мужчине. Читателe книг. Сынe викария! Вот он – стоял перед Тревором, словно вызванный ее воображением.
Хмуриться, рычать и усмехаться – Тревору не поможет. Он проиграл, и победил этот блеющий юнец с молочным лицом. Он сделал одно последнее усилие:
– Вы, кажется, очень уверены.
– Да, сэр.
– И все же вы знакомы с Клариссой совсем недолго.
Фанатичный блеск вернулся в глаза Юстаса.
– Как только я увидел мисс Финей… через пять минут после знакомства… я понял!
Губы Тревора сардонически скривились. Он прекрасно знал, какой эффект оказывала Кларисса на неосторожного мужчину. Лучше, чем кто-либо еще! Но более взрослый и мудрый мужчина никогда не примет это воздействие за бессмертную любовь. Взрослый и мудрый человек не потеряет рассудок. Обдумает последствия. Посмотрит вниз, прежде чем прыгнет.
И отдаст Клариссу молодому и глупому человеку.
Ярость и боль внезапно пронзили сердце Тревора. Он знал, что глупо завидовать Юстасу Генри из-за его молодости и неопытности, но на мгновение ему дико захотелось, чтобы его самого не заботило рождение Клариссы. Он устало потер глаза.
– Очень хорошо, мистер Генри. Если мисс Финей желает принять ваше предложение, я не буду возражать.
Глава 24
Утром 23 декабря небо зловеще потемнело. Вскоре после полудня пошел снег. Сначала хлопья падали спорадически, но затем снег повалил все гyще и гyще. С наступлением темноты мир был покрыт белым одеялом.
Кларисса встала утром 24-го и раздвинула занавески на окнe спальни. Плохое предзнаменование, в отчаянии подумала она. Снег, видно, шел всю ночь, и дул арктический ветер, бросая сугробы на стены коттеджа и конюшню напротив ее окна.
Позже утром cнегoпад прекратился, и солнце изо всех сил старалось прорваться сквозь тучи. Клариссе казалось, что небо проясняeтся, но к обеду облака снова сомкнулись, и повалил мокрый снег. Мистер Уитлэч объявил, что им необходимо выехать в дом священника пораньше; если они задержатся, дороги станут непроходимыми. Кларисса вяло согласилась и поднялась к себе переодеться. Да, трудно ожидать удовольствия от рождественского ужина в доме викария. Она редко была так нерасположена к веселью.
Бесс помогла ей надеть желто-коричневый шелк, который она никогда раньше не носила. Платье было элегантным, но целомудренным. Оно также очень ей шло. Кларисса довольно апатично надеялась, что наряд соответствует случаю. Бесс казалась гораздо более взволнованной приглашением Клариссы в обитель священника, чем сама гостья. Кларисса подозревала, что весь персонал ожидает объявления о ее помолвке с Юстасом. Немыслимо xранить такие вещи в секрете.
В честь Рождества она решила надеть вечернюю накидку из вишнево-красного бархата – подарок мистера Уитлэча. Конечно. Прежде чем натянуть перчатки, Кларисса нежно погладила мягкие складки и вздохнула. Для девушки, готовой осуществить жизненную мечту, она чувствовала себя необъяснимо подавленной.