– У вас дрогнули брови, и вы немного улыбнулись. На руке сильные карты. Я даже не приступил к выкладываю общего набора, а уже знаю, какие карты у вас.
Он потянул руку, чтобы перемешать карты по новой. Однако Грабис, удивлённый подобной поспешностью, остановил его резким движением. Из-за чего одна из карт вылетела у него из-под пальцев и перевернулась, выставив на всеобщее обозрение пикового короля.
– И ты даже не выложишь общий набор? – Грабис спешно прятал выскользнувшую карту.
– И не подумаю, потому как уже смогу выиграть… Повторим ещё несколько раз, пока ваше лицо не перестанет выдавать карты.
Перетасовка, раздача, две карты перед каждым. На этот раз Йоханайн не стал сразу хвататься за карты, но как ни вглядывался ни единой эмоции не смог прочитать на лице своего учителя-соперника. Тот смотрел на карты, будто на самое скучное в своей жизни зрелище.
Фарханг обратил внимание на едва заметное нахмуривание бровей и слегка поджатые губы – Президенту пришли плохие карты, а так как он относился к неиграющим, то значит судил о картах по их номиналу. Ошибка, которая искореняется с большой неохотой.
– Контроль партии начинается с самого себя. – Сказал Фарханг и стал выкладывать общий набор.
До начала судного дня оставалось чуть больше суток, а в кабинете Президента Грабиса продолжалась бесконечная партия. Он учился блефовать (хотя от одной мысли, что блефовать придётся людскими жизнями, становилось тошно), учился избегать ставок в тех случаях, когда это было возможно, учился рассчитывать примерную вероятность той или иной комбинации или выпадения опредёленной карты.
Конечно, всё это шло в чудовищной суматохе, Фарханг шёл исключительно по верхам и даже не думал лезть вглубь, хоть от этого и зависело очень многое. Он обходил стратегии, избегал сильно сложных ситуаций, останавливаясь только на примитиве. Как опытный игрок он понимал, что обучить игре за несколько часов невозможно, но всё же он продолжал раздавать и выкладывать, потому что человеку, сидящему перед ним, нужна была надежда, да если уж на то пошло, то и ему самому она не помешала бы.
В перерывах между раздачами Грабис перьевой ручкой заносил записи на блокнотном листе – к Рансхофену он собирался придти в полном вооружении.
Под конец у него стало получаться выигрывать у Фарханга, вот только Президент не знал, что тот умышленно подмешивал карты…
***
Из светлого кабинета Грабиса вернёмся в уже известную комнату, на одной из стен которой висит большая, подсвеченная карта, место рядом с которой занимает неподвижный человек, в обязанности которого входит вводить цифры через клавиатуру; посередине комнаты круглый стол, плотно обставленный четырьмя стульями. Сидящие на них люди – враги, в скором времени, не сходя с места, не поднимая своих сводимых напряжением тел они развернут самый настоящий театр боевых действий. И в отличии от всей войн, бывших до этого, исход этой решат ровно нарезанные кусочки тонкого картона.
– Господа, самое время приступить к выставлению блайндов, чтобы наш банк не был пустым.
Эти слова Клауса Филиппа Марии Шенка графа фон Штауффенберга Рансхофена относились к Джабару Ромуло и Натану Гершелю, соответственно сидящих за ним по ходу часовой стрелки. Этой незатейливой фразой он ставил под удар как минимум пятнадцать тысяч людей.
Его пальцы двигались не так умело, как у опытного крупье, но в этих движениях просматривалась фатальность. Мир на секунду остановил своё дыхание, а потом Рансхофен стал раздавать карты. Он снимал верхнюю, переносил её на стол и плавно придвигал к Президенту. Первым карту должен был получить Ромуло, Рансфохен ещё несколько секунд удерживал карту ногтём, дожидаясь пока Джабар разлепит свои губы и еле слышно произнесёт:
– Белу-Оризонти…
Слово ещё не успело слететь с его губ, а у пяти тысяч людей сердце пропустило несколько ударов. Приговор был вынесен, осталось только дождаться окончательного вердикта.
Рансхофен согласно кивнул, снял следующую карту и придвинул её к Гершелю. По правилам на долю Гершеля выпал большой блайнд, а значит его ставка должна была вдвое превышать ту, которую сделал Джабар. Натан не стал затягивать, он пришёл с уже готовым планом и собирался его придерживаться. Вряд ли мысль о том, что Президент заранее выбирал города для ставок, облегчила жизнь их обитателей, но Натан всегда предпочитал обдумывание спонтанным действиям.
– Сдерот. – Сухими губами проговорил он, смотря прямо в заискивающие глаза Рансхофена. – Это десятитысячник.