Чарльз невольно усмехнулся.
– У вас, Барбер, явные задатки философа. Так что же вы все-таки конкретно предлагаете?
– Позвольте ему пересдать, – горячо сказал Барбер. – Пусть он сегодня напишет работу снова, а потом… потом, сэр, я бы на вашем месте забыл, что нужно ее проверить. И вспомнил бы только в понедельник.
– И по-вашему, мистер Барбер, это будет честно с моей стороны?
Барбер насторожился, насколько ему позволяло его природное благодушие.
– Честно? Видите ли, сэр, если вы хотите знать мое мнение, я могу только сказать, что в данных обстоятельствах это будет вполне справедливо. И великодушно.
– Значит, в субботу и воскресенье мне следует быть справедливым и великодушным, а с понедельника – этак с утра пораньше – честным, так?
Боясь потерять самообладание, Чарльз говорил так ровно, что Барбер, введенный в заблуждение его обманчиво мягким тоном, закивал было головой. Но при последних словах его физиономия исказилась досадливой и сердитой гримасой.
– Кончай, Артур! – Да-Сильва, маленький, сухощавый, черноволосый, откровенно наглый, шагнул вперед. – Барбер у нас святая душа, – сказал он, обращаясь к Чарльзу. – Я лично хочу знать только одно: дадите вы нашему герою возможность играть? Коротко и ясно – да или нет?
Эти слова дали Чарльзу совсем новое представление о методах местной закулисной политики; ему стало не по себе.
– Ваш подход к делу мне как-то больше нравится, – произнес он с улыбкой, на которую Да-Сильва и не подумал ответить. – Вы что, угрожаете мне?
– Можете здорово влипнуть со своей честностью, – сказал Да-Сильва.
– Постой, Лу, так нельзя… – начал Барбер.
– Счеты с парнем сводите, что ли? – Теперь Да-Сильва ухмыльнулся – многозначительно и цинично. – Почему не выручить человека, мистер Осмэн, почему бы не замять это дело? Вы же знаете, этого все хотят. Думаете, к вам явилась какая-то пара щенков поклянчить за дружка? За нами стоит сила! Если вы не сделаете, как вас просят, эта история дойдет до самых верхов и сегодня же вечером вас начнет допекать начальство, да и старые выпускники не дадут вам житья – и все из-за ерунды. Давайте лучше тихо, мирно, а, мистер Осмэн?
– Не сомневаюсь, мистер Да-Сильва, что вы готовы причинить мне массу неприятностей – и именно из-за ерунды. Трудно поверить, что вы оба говорите серьезно. Что же касается вашего последнего заявления, мистер Да-Сильва, то вы, разумеется, сами понимаете: если б у меня раньше и было желание пойти вам навстречу, то теперь по вашей вине это уже невозможно… И вот что я хотел бы сказать вам обоим, джентльмены: у вас грубые приемы. Оба вы – каждый по-своему – принадлежите к категории людей, склонных повсюду видеть почву для интриг. С типичной для вас и вам подобных ограниченностью вы не подумали о том, что мистер Блент, у которого есть пара ног и своя голова на плечах, мог бы обратиться ко мне сам, но почему-то не сделал этого. Зато вы вмешиваетесь немедленно. Вы устраиваете собрание. И вопрос, который вполне могли бы уладить между собой студент и преподаватель, послужил вам предлогом для того, чтобы продемонстрировать плохо скрытую неприязнь ко мне и прихвастнуть своей силой, которая вам представляется весьма значительной, а у меня вызывает легкое презрение, о чем я и рад вам сообщить. Все ясно? В таком случае можете идти.
– Ладно, будь по-вашему! – Да-Сильва направился к двери, Барбер задержался у кафедры.
– Я хочу, чтобы вы поняли, сэр, – с достоинством произнес он, – что Лу говорит только за себя. Никто не собирается заставлять вас идти наперекор вашей совести или угрожать вам, тут я с Лу никак не согласен. В конце концов вы сами отвечаете за свои решения. Надеюсь, у вас никогда не будет повода в них раскаяться.
– Хватит, Артур, – бросил с порога Да-Сильва. – Артур – славный парень. Вот только малость подхалим, правда? – Он улыбнулся Чарльзу почти дружески.– Расхлебывать будете сами!
И оба скрылись за дверью.