С утра 23.7 противник перешёл в наступление в общем направлении на Смоленск и несколько потеснил наши части на юго-восток от Рудни.
В районе Ельня, Казанка, Починок частями 17 и 18 танковых дивизий противник перешёл к частичной обороне с целью обеспечить сосредоточение имперской дивизии СС для последующего перехода в наступление на Смоленск, Дорогобуж.
В районе Коробкино, Рябцево (юго-восточнее Смоленска) продолжаются бои местного характера.
Действия группы Гудериана поддерживаются первым авиационным корпусом.
Вывод —
Противник в течение 21–23.7 на всём фронте ввёл до трёх-четырёх свежих дивизий и, производя перегруппировку войск на центральное направление, главное усилие направляет на ликвидацию смоленской группировки, ударом тремя дивизиями с запада на Смоленск, и одновременно пытается завершить окружение наших войск в районе Ярцево, обеспечивая главный удар в районе населённых пунктов Кресты, Ильино, Соловьёво…
Смоленск, июль 1941
Когда перед запылёнными стёклами санитарного поезда медленно проплыли дымящиеся руины совсем ещё недавно, всего какую-то неделю назад, белоснежного здания железнодорожного вокзала города Смоленска, Леночка не поверила своим глазам. Картина родного города изменилась до неузнаваемости. Всё пространство станции теперь было забито войсками. Впрочем, сейчас удивляться и смотреть по сторонам ей было решительно некогда. Поезд скрипнул буксами и остановился. Тотчас, уже с перрона, раздался громкий прокуренный голос начальника санитарного поезда, майора медицинской службы Песковской, уже вовсю распекавший начмеда Толоконникова.
— Тяжёлых — в третий и четвёртый вагоны! Где, чёрт его задери, начальник станции? — Песковская ловко поймала за рукав гимнастёрки подвернувшегося под руку пехотного лейтенанта. — Найдёшь начальника станции, пусть срочно организует погрузку продуктов и медикаментов в пятый вагон. Одна нога здесь, другая — тоже уже здесь. Всё понял? Тогда выполнять!
Лена торопливо накинула белый, ещё влажный после стирки халат и помчалась со всех ног на перрон. Она, как медсестра хирургического отделения должна была помочь при первичном распределении раненых. Выскочив из вагона, Леночка по привычке бросила быстрый и опасливый взгляд на небо. И тут же получила несильный шлепок пониже спины, придавший ей значительное ускорение. И уже на привокзальной площади, где был организован приёмно-распределительный пункт для прибывавших раненых, она услышала вдогонку голос Песковской:
— Не дрейфь, Ленусик, пока нас бомбить никто не собирается. Тьфу, чтоб не сглазить, немцы только полчаса как отбомбились, — начальник медпоезда кивком головы показала на ещё дымящиеся руины и, казалось, бесконечную вереницу носилок с ранеными, стоящих под единственной уцелевшей стеной вокзала, потом машинально поправила портупею на тонкой талии и, перебросив папиросу их левого угла рта в правый, опять громко на весь перрон закричала:
— Нет, этот начальник станции у меня доиграется! — Песковская, поправив на гимнастёрке орден «Красной Звезды», полученный ещё в финскую, и оглянувшись по сторонам, только теперь обратила внимание на толстого интенданта, явно страдающего одышкой, который подбежал к ней и, с трудом пытаясь восстановить дыхание, хриплым голосом доложил:
— Начальник станции интендант 3 ранга Королёв. К погрузке всё готово. Но нужно дождаться эвакуированный из южной части города госпиталь. Сейчас подойдёт последняя колонна автомашин. Медикаменты и продукты уже грузятся. Только у меня будет к вам настоятельная просьба. Сегодня ночью было получено распоряжение подцепить к воинскому эшелону почтовый вагон с архивной документацией горкома партии.
— Ну а мы-то здесь при чём? — раздражённо спросила Песковская, нетерпеливо оглядываясь на третий вагон, около которого творилась полная неразбериха.
— Понимаете, сегодня во время ночного налёта немцы повредили пути железнодорожного тупика, и мы не успели подогнать вагон с документами к составу. Эшелон литерный, сами понимаете, я должен был отправить его точно по графику. А этот злосчастный почтовый вагон, кровь из носа, необходимо эвакуировать в тыл. Придётся цеплять его к вашему составу, другого выхода у меня просто нет. Ваш поезд уходит из Смоленска последним, — начальник станции замолчал, тревожно прислушиваясь к звукам приближающего боя.
Песковская от возмущения только развела руками и, чертыхнувшись про себя, вслух добавила:
— Какой ещё почтовый вагон? На чёрта он мне нужен? Отвечай потом за него. Мне раненых грузить некуда, а они бумажки целыми вагонами отправляют. Сжечь его и всего делов.