— И только ты ценой больших усилий привыкнешь к этому, только почувствуешь, что самообладания ты все же не теряешь и даже при виде этих эротических изысков…
— Сможешь удержать мочу, — язвительно вставляет Джеф.
— Сможешь сохранить минимальное человеческое достоинство… как вдруг появляются брюки на бедрах.
— Обожаю брюки на бедрах! — выкрикивает Скиппи.
— С выглядывающими трусиками. С бесстыдно, вульгарно, пикантно, вызывающе выставленными на показ трусиками. То, что раньше дозволялось видеть единственному мужчине, теперь могут видеть абсолютно все— в этом крутая сущность этой моды. Каждый из нас по несколько раз на дню пользуется статусом избранного, но без всяких решающих преимуществ. Мы вправе посмотреть, но не вправе дотронуться. Это кружево — предвестник наслаждения, которого никогда не будет.
— Потрясно! — выкрикивает Скиппи, точно в молодости.
Том, очевидно, собой доволен.
— Клара не носит брюки на бедрах? — спрашивает Джеф.
— Носила их даже в школу. А как, по-твоему, она захомутала меня?
Джеф после недолгого колебания чокается с ним.
— Пусть у вас все будет хорошо!
— За жениха и невесту! — выкрикивает Скиппи.
— А теперь кое о чем тебя спрошу я, — говорит Том Джефу, отставив рюмку. — Хочу спросить тебя уже давно: она спала с Вартецким или нет?
— И то и другое правдоподобно, — говорит Том. — Тем не менее ты нам не ответил.
Джеф выпивает, чтобы выиграть время. Он уже знает, что скажет Тому, хотя и чувствует, что в этом есть нечто злорадное, почти мстительное.
— Спала.
— Я так и думал, — спокойно говорит Том, но при этом негодующе качает головой.
— Тянулось это годы.
— Годы?!
Том роняет лоб на ладони. Джеф и Скиппи обмениваются взглядами.
— Что ты психуешь? — говорит Скиппи. — Это же доисторические времена.
— Вот потаскуха, — бормочет Том. — Проклятая потаскуха!
Фуйкова
Нам, страхолюдинам, остальные люди кажутся не только красивее, но и самоувереннее, умнее, уравновешеннее и в целом счастливее, и мы обычно балдеем, обнаружив, что бывает по-другому. Когда, например, на свадьбе Тома Ева впервые видит Клару, она тотчас замыкается в себе. И я не одна, кому это заметно. Джеф несколько раз спрашивает ее о чем-то, но она не отвечает. Общается только с маленькой Алицей. Мы с несколькими одноклассницами идем к ней поздороваться и, главное, узнать, как она относится к такому скандальному сходству.
— Ну, что ты скажешь на это? — спрашивает Зузана, многозначительно косясь на молодую невесту.
— Ничего не скажу.
— Я не знала, что у тебя есть младшая сестра…
— Ха-ха.
Впрочем, и Клару вид Евы заметно нервирует — она все время поворачивается к ней спиной. Меня посещает мысль, что они ведут себя, как две женщины, которые пришли на вечеринку в одинаковых платьях.
— Хотя она и красива, — говорю я, — но одной основной вещи ей не хватает.
— Какой? — осторожно спрашивает Ева.
— Твоего порядкового номера, что дается при рождении каждому.
Она признательно гладит меня.
Мария добирается с получасовым опозданием (обряд бракосочетания уже кончился, Клара с Томом фотографируются). На подмышках ее желтого платья темные круги. Женщина, что присматривает за Себастьяном, задержалась в пробке, оправдываясь, объясняет она. Нас всех она по очереди обнимает — меня даже первую. Не переставая улыбаться, она все время что-то рассказывает: преподает в первой ступени начальной школы, играет с детьми в Медвежонка Пуфа и ходит на йогу. У нее уже есть новый избранник, но пока она сохраняет дистанцию.
— Все дело в том, что мужики ужасно безответственны, — усмехается она, — сделают женщине пацана, а потом спокойно позволяют бронетранспортеру переехать себя…
Мы растроганно молчим.
— А у вас двоих, надеюсь, полный порядок? — обращается она к Джефу и Еве.
— Ну да, — отвечает, чуть помедлив, Джеф. — У нас — полный.
Ева пожимает плечами. Мы все это видим.
— Когда нет настоящей жизни, все — говно, — заключает Мария.
Том
По радио какая-то обычная попса, и Клара дистанционным пультом усиливает звук. Я раздраженно отрываю взгляд от работ по стилистике за четверть, но она — ноль внимания: лежит на софе «Карланда» и читает журнал «Еllе». Серебряным острием ручки слегка постукивает себя по губам. Вдруг я замечаю, что губы ее шевелятся. Без сомнения, она знает этот дебильный текст наизусть.