Генри Макдуган вернулся в дом.
– Марта!
– Да, мы уже готовы! Сейчас! – воспитательница подбежала к роботу. – Рикс, спускайся с детьми вниз.
– Да, госпожа Марта!
– Только не позволяй им выходить на улицу. Никому!
– Конечно, госпожа Марта!
Марта Макдуган заранее разделила детей на пары – когда они следят друг за другом, можно быть уверенной, что никто не потеряется.
Робот начал выводить детей на лестницу.
– Быстрее! – махнул снизу рукой Генри Макдуган.
Воспитательница окинула взглядом пустой класс, убеждаясь, что не забыла ничего важного. Взглянув на серый, выключенный настенный планшет, Марта почувствовала острую щемящую боль в груди – с отчетливостью медиума, сумевшего проникнуть внутренним взором сквозь пелену времени, она вдруг поняла, что больше никогда не вернется в этот класс. Никогда – самое страшное слово из всех, что придумали люди. Страшнее даже, чем слово «смерть». Потому что смерть можно отсрочить, можно попробовать ее обмануть, в конце концов, можно просто про нее забыть. А «никогда» зияет, как темный провал, как черная бездна, разверзшаяся вдруг под ногами, когда ты был уверен, что впереди у тебя долгий путь.