"Так будет с каждым, кто плохо учится и не слушается старших!"
Скривив лицо от возникшей в голове красочной картинки, Элина решила подумать о чём-то другом. Когда все обрывки воспоминаний сложились в цельное полотно, на лице девушки появилось выражение, обычно свойственное всем приговорённым к смерти через отрубание головы при виде топора палача. То есть, полная безысходность без какой-либо надежды на помилование.
Вспомнилась вчерашняя езда на коварном спортивном авто и последующее пешее путешествие по мёртвому городу до своей квартиры, где она сейчас имела удовольствие находиться. Или неудовольствие - в зависимости от того, о чём конкретно идёт речь. Если о том, что теперь можно валяться в постели хоть до послезавтра, совершенно не вспоминая о необходимости ходить на работу, то это можно было воспринимать как жизнь в Раю. Но в то же самое время Элина понимала, что тотальное безделье столь же утомительно, как и изнурительная работа до седьмого пота. Другими словами, ситуацию, в которой она оказалась, в равной степени можно было назвать Раем и Адом, и разницы между этими двумя понятиями не было никакой.
Несмотря на обильные возлияния во время вечеринки, затянувшейся аж на два дня, с которой Мартин её забрал совершенно невменяемую, похмельного синдрома девушка не испытывала. Пара глотков "Весёлого Джека" вчера вечером также не могла серьёзно повлиять на её нынешнее состояние. И если она неожиданно для себя уснула в гостиной, едва прикрывшись диванной накидкой, то причина тому - обилие новой и совершенно неожиданной информации, свалившейся на её голову, а вовсе не алкоголь. То есть, Элина проснулась абсолютно трезвой, хотя в собственной адекватности она ещё немного сомневалась.
Понимая, что сама себя пытается обмануть, девушка подумала:
"Сейчас встану, подойду к окну, посмотрю вниз, а там обычная жизнь - машины едут, люди спешат по своим делам, солнце светит и всякое такое..."
Она могла бы легко придумать какое-нибудь логичное объяснение тому, почему из-за окна не доносится ни единого звука, только бы продлить это согревающее душу ощущение нормальности и обыденности. Но увы! Жестокий разум уже выдавал неоспоримые свидетельства подлинности произошедшего в виде чётких картинок со скоплением никуда не едущих автомобилей без водителей и пассажиров внутри, как принтер извергает из себя отпечатанные листы бумаги. Сделка с собственным сознанием провалилась, даже не начавшись.
С выражением глубокой скорби по своей бессмертной душе, волею злого рока отправленной прямо в Ад, Элина откинула покрывало, и спустила ноги на пол, намереваясь отвести себя в ванную, чтобы живительная влага смыла с неё прах этого мира, и унесла в аидово царство городской канализации. То есть, принять душ.
Увидев на себе изрядно измятое зелёное платье с блёстками, за которое пару дней назад заплатила пятьсот семьдесят три злотых, она уже не испытала к нему никаких восторженных чувств, теперь оно лишь усиливало безысходность, прочно поселившуюся в сознании.
Дойдя до залитой солнцем ванной комнаты, стащив с себя платье, Элина бросила его на пол словно тряпку, затем, сняв трусы и лифчик, подошла к душевой кабине и открыла стеклянную дверь. Повернув рожок крана на горячую сторону, она открыла воду и подставила руку под струю, ожидая, когда температура станет подходящей. Вода текла весело, но горячей так и не стала.
- Kurwa! - выругалась Элина, и закрыла кран.
Накинув на голое тело махровый халат, она подошла к раковине, и включив воду, взглянула в зеркало. С той стороны на неё смотрело растрёпанное чудовище с размазанными глазами.
- Неужели это я... - произнесла девушка, нахмурив бровь.
Уже через секунду, обильно смачивая лицо ватным тампоном, Элина ожесточённо стирала с себя остатки боевой раскраски. Она протянула руку к выключателю и нажала клавишу, чтобы лучше разглядеть, где ещё остались следы былого великолепия, но светильник над зеркалом загораться отказался.
"Теперь понятно, почему вода едва тёплая... Электричество мыши съели"
Закончив с умыванием и чисткой зубов, девушка вернулась в гостиную и щёлкнула клавишей на стене, втайне надеясь, что лампочка в ванной просто перегорела. Электричества здесь тоже не было.
- Конец Света! - произнесла вслух Элина, практически сразу добавив: - Но пока есть вода, жизнь продолжается...
Пройдя на кухню, она повернула ручку газовой плиты, и вслед за стрёкотом автоподжига над конфоркой возникло голубое пламя. На него девушка смотрела как первобытный человек на огонь - с надеждой и каким-то животным восторгом. Достав большую кастрюлю, наполнив водой почти до краёв и взгромоздив на плиту, с улыбкой на лице она сказала:
- Сегодня банный день! Будем мыться из тазика, как завещали наши великие предки!
Произнеся это, Элина вспомнила своё детство и квартиру родителей. До установки современного отопительного котла у них на кухне висела старая немецкая газовая колонка "Junker", которую нужно было поджигать спичками.
- Никакой электроники, вот бы мне сейчас такую... - произнесла Элина с мечтательной интонацией в голосе.
* * *
Девочка открыла глаза и поняла, что утро уже давно наступило. Ещё немного повалявшись в постели, она вспомнила события вчерашнего дня, и нахмурилась:
"Теперь мы с Мареком одни на целом свете. Но жизнь продолжается и придётся как-то приспосабливаться к миру, в котором нет людей. Это ужасно..."
Существовал только один способ улучшить плохое утреннее настроение - принять душ. Мирослава встала с кровати и вышла в коридор. За ближайшей дверью находилась ещё одна спальня. Судя по весёлым картинкам на стенах, раньше там жили дети, поэтому Марек ночевал в ней. Следующая дверь вела в просторную ванную комнату. Подойдя к умывальнику, девочка подняла рожок крана, и на её лице возникло выражение глубочайшего разочарования - вода не полилась.
"Но ведь ещё вчера была... - подумала она, чувствуя, что самым предательским образом её глаза начали увлажняться. - Без воды нам с братом не выжить"
Возможно, девочка ещё долго стояла бы перед краном умывальника, шмыгая носом, но услышав ритмичную музыку, доносящуюся снаружи, тут же выскочила в коридор.
"Может, хозяева вернулись? - подумала она с надеждой. - Тогда мы с Мареком спасены. Взрослые всегда знают, что нужно делать в самых сложных ситуациях!"
Стремительно спустившись по лесенке на первый этаж дома, она сразу отправилась на кухню, откуда и раздавались ритмичные звуки.
- Ну сколько можно спать... - недовольным голосом сказал Марек, увидев сестру. Он сидел в большом кресле, а на его коленках лежал небольшой радиоприёмник.
- А ты что здесь делаешь? - спросила девочка, посмотрев сначала на брата, а потом на то, что находится у него в руках.
- Жду, когда ты проснёшься, - ответил Марек, убавив громкость звука, чтобы спокойно разговаривать, не перекрикивая музыку. - Я слышал, как ты хлопнула дверью наверху, и включил музыку, чтобы тебе было не так грустно.
- А почему ты решил, что мне должно быть грустно? - удивилась Мирослава, пытаясь изобразить на своём лице улыбку.
Марек посмотрел на сестру укоризненным взглядом.
- Я тебе вчера сказал, что этот дом нам не подходит, а ты меня даже слушать не захотела...
- Но ведь мы первым делом проверили, что здесь есть вода и электричество, - сказала девочка, пытаясь оправдаться перед братом, который был младше её на три года. - Ты же сам согласился здесь переночевать?
Мальчик улыбнулся:
- Теперь понимаешь, почему я не стал спорить?
- Угу... - промычала сестра, понимая, что возражать ей совсем не хочется.
Мальчик поставил работающий радиоприёмник на стол, и сказал:
- Сейчас мы позавтракаем, а потом пойдём искать настоящий дом, в котором можно жить.
Подойдя к холодильнику, он открыл дверку, достал оттуда яйца, хлеб и масло.
- Пока я делаю бутерброды и кипячу воду для чая, ты пожарь яичницу, - сказал мальчик, повернувшись к сестре.
- Воды нет... - покачала головой Мирослава.