К горлу подкатила тошнота.
Нет, я не могла поступить так подло! Пусть высшее общество отвергло меня, посчитало недостойной, но собственные принципы я не предам! Я графиня Келерой и опекунша брата. Каким бы он ни был… Он моя семья! И я не позволю… его казнить! Если придется, убью сопляка сама!
Прямо сейчас!
Наверх, живее!
Дверь я распахнула, даже не заметив задвинутой щеколды. Фрэнки спал, не раздевшись, пухлые хомячьи щеки покоились на наволочке в цветочек, обтянутая рубашкой грудь поднималась и опускалась в ритме дыхания.
Бездарь? Тоже мне трагедия! Мечта не осуществилась? Придумай другую! У тебя столько шансов, столько возможностей, ты будущий лорд, окончил один из лучших колледжей столицы! Ну нет у тебя магии! Я на ФЭП без нее обошлась! Почему не взяться за ум, за себя?! Было бы желание, стремление… Но у Фрэнка ничего не было, кроме неподъемного тела и нереальных амбиций. Тряпка! Ар-р-р!
Я распалилась достаточно, чтобы аура замерцала. Говорят, у боевиков в гневе увеличивается потенциал – не знаю, но энергия уже сводила ладони, подначивала жестоко покарать бессовестного мальчишку. Пока ее удавалось сдерживать, а вот темперамент – нет.
Настал час расплаты за грехи!
Разъяренной кошкой я налетела на Фрэнка, прыгнула на бугристую спину и залупила пакетиком с наркотой ему по затылку.
– Вставай немедленно!!! Вставай!!!
Увидь я себя со стороны в тот момент, сама бы испугалась и добровольно сдалась бы менталистам на лечение.
Братец обалдело приоткрыл подернутый нетрезвой пеленой глаз и застонал:
– А… Отстань, отвали, бешеная.
– Что это?! Что это, я тебя спрашиваю?! – Мои вопросы не достигали заторможенного сном сознания, а оплеухи причиняли паршивцу столько же дискомфорта, сколько укусы комара ящеру.
– Уйди… Флорька, – капризно ныл он. – Уйди, прошу… Опять у тебя магическое обострение? Мужика нормального найди… а…
Обострение, значит? Мужика?
– Просыпайся, труп! Просыпайся!!! Смотри сюда!
Взгляд братца наконец сфокусировался на пакетике, который я пихала ему под нос. Он резко повернулся на бок, а я, соответственно, рухнула на пол. Бух!
– Уже в моих карманах роетесь, леди?! – зло прошипел Фрэнк, нависнув сверху.
Сейчас разрыдаюсь от стыда!
– Как ты посмел связаться с этой… гадостью?! Совсем ум потерял?! Ты… ты вообще понимаешь, что без пяти минут мертвец?!
Вряд ли сопляк с похмелья хоть что-то понимал. Сейчас точно приложу его каким-нибудь заклинанием!
Но не только у меня ехала крыша от происходящего, морда Фрэнки пошла красными пятнами, губы задрожали, и он заорал как резаный:
– Отда-а-ай! Мое-о-о!!!
Чутье подсказывало: еще миг – и он кинется! За пакетиком «счастья»! Не раздумывая, я загородилась от брата помятым объявлением о розыске.
– Твое?! Приглядись! ЭТО ТВОЕ ЛИЦО?! В самом низу?! – Бумажка обугливалась под моими пальцами. – Ты сдохнешь! Доигрался?! О чем ты думал?!
Теперь и в глотке бухал пульс, взор застилал туман, поверх которого уже мерещилась боевая структура. Держись, Фло… держись!
– Кто это, Фрэнк? – осторожно высунулась я из-за листа. – Ну же!
За долю секунды до того, как брат прыгнул на меня, его будто невидимой плитой приложило. Мальчишка так и застыл с открытым ртом, подавшись плечами вперед. Румянец щек сменялся мертвенной бледностью, выпученными глазами Фрэнк уставился на последний портрет. Он наконец прочитал. И все понял.
– Наркотики… – обреченно пробормотала я. – Как же так?
А в ответ тишина, оттенившая ужас момента.
Младший сдулся быстро, сник и, казалось, даже уменьшился в объемах – весь скукожился. Невидящим взором он смотрел на объявление. Время растянулось, я так же, как и он, не смела сдвинуться с места, убрать клятую бумажку, пока он не осознает.
– Но… Но я ведь только… один раз…
Не ко мне он обращался – к себе.
– Просто нужны были деньги. – А вот теперь уже ко мне: – Я же просил, но ты не дала.
Голубенькие глазки заблестели.
Уф! Меня передернуло. Вскочив, я попятилась от брата. Как смотреть на него? Как уложить все эти фатальные новости в своей голове? Моя жизнь – сплошной кошмар! Покурить бы…
Отвернувшись от Фрэнки, оперлась на спинку кресла и сбросила чуть-чуть силы в пространство. Так я стояла долго, слушала глухие всхлипывания.
– Я не хочу умирать, Фло… – выдавил из себя паршивец, но не договорил, сорвался на рыдания, сквозь которые кое-как пробивались обрывки фраз: – Но откуда они узнали? Я… ведь был осторожен. Меня казнят? Но ведь мне еще даже не шестнадцать, они не могут… Не имеют права, да?