«А что если и впрямь дать объявление в газете?»
Эта мысль вновь пришла ему в голову в день рождения Анды, праздник в семействе Балтыней. Илмар запаковал подарки, купил цветы и поехал на взморье.
Посреди стола стоял торт. Горела двадцать одна свеча — ровно столько, сколько лет было Анде. В вазах благоухало множество цветов, но еще сильней благоухали многочисленные яства. Сытный дух мясного жаркого смешивался с пряными ароматами кардамона и перца, через открытые окна в комнаты плыл соленый морской воздух. Поначалу за столом разговаривали мало, а больше ели. Позднее больше говорили, но меньше ели. От выпитого вина на всех снизошло благодушие. Алберт Балтынь научился смешивать замечательный коктейль, и поскольку эту бурду сегодня впервые выставили на суд общества, то было единодушно решено присвоить ей имя виновницы торжества. Коктейль а ля Анда был одним из лучших подарков ко дню рождения, хотя самой Анде от него радости было меньше, нежели ее гостям, — в те времена считалось неприличным для молодых девушек употреблять крепкие напитки.
Гостей было не много, только ближайшие родственники, кое-кто из Андиных подруг, несколько товарищей Алберта и Илмар. За столом он сидел между теткой Анды — дородной добродушной дамой, чрезвычайно интересовавшейся канарейками, и маленькой, тихой госпожой Жигур (ее муж был директором Балтыневой лесопилки) — общество чрезвычайно интересное. Две трети гостей Илмар видел сегодня впервые. Алберт представил Илмара как своего друга. Любопытным дамам постарше госпожа Балтынь поясняла, что Илмар их дальний родственник, и он, услышав подобное разъяснение, решил, что это хорошо. Какой смысл выкладывать посторонним людям суть его взаимоотношений с этим семейством? А когда за столом ему досталось место, столь удаленное от Анды, и пришлось довольствоваться ее редкой, мимолетной улыбкой, он старался убедить себя, что и это тоже хорошо, потому что теперь он был огражден от излишнего внимания и многих любопытных взглядов. Для Анды так тоже было лучше. Друг друга они понимали без слов, это был настоящий язык влюбленных. Любил ли он Анду? Да. А любила ли его Анда? По-видимому, да.
Застольем и завершилась официальная часть торжества. Произнесены речи, провозглашены тосты во здравие, любящий отец облобызал свое дорогое чадо, и по щекам матери скатились две счастливые слезы. Можно было переходить к следующей части. Гости старшего поколения на веранде задымили сигарами, а те, кому радость доставляли танцы, собрались в самой большой комнате дачи, и Алберт Балтынь завел граммофон. Первый танец — это был вальс — Анда танцевала с приятелем Алберта, студентом. Илмар пригласил миниатюрную госпожу Жигур. И это было хорошо. Следующий танец Анда танцевала с двоюродным братом, а приглашение Илмара доставило удовольствие дородной тетушке Анды, чем и снискал он славу благовоспитанного молодого человека. И это тоже было хорошо. А затем он счел, что настало время проявить внимание к Анде, но из этого ничего не получилось, потому что в точности такой же замысел вынашивал Алберт Балтынь, — когда Илмар встал, чтобы направиться к Анде, брат уже выводил ее на середину комнаты. Илмар видел, что Анда тихо говорит ему о чем-то, тот улыбается, кивает, как бы подбадривая ее, и начинает танцевать.
«Анда изумительна…» — подумал Илмар и поклонился девушке, сидевшей к нему ближе других. Потом во время танца он увидел, что это та самая стройная брюнетка, пролившая себе на платье соус. Танцевала она неуверенно и всякий раз, допустив ошибку, густо краснела и шептала, несчастная: