Следуя за Савелисом, они обошли стены фабрики и с другой стороны нашли выгоревшую дверь. Внутри здания было полно всяких обломков и мусора. Битый кирпич, натеки расплавленного стекла, погнутые огнем железные балки, будто срезанные прутья, торчали наискось в коробке корпуса, решетки чернели в амбразурах окон. Вору тут взять было нечего, развалинам сторож был ни к чему.
Снаружи у двери они встретили Савелиса.
— Знакомства не будет, — шепнул Ирене Илмар. — Извини, я переговорю с товарищем.
Илмар с Савелисом отошли в сторонку.
— Это она? — тихо спросил Савелис.
— Да.
— Ничего пока не заметила?
— Вроде пока нет.
— У меня все в порядке. Подождем снаружи, покуда Цауна подойдет. Если воздух будет чист, сможем сразу приступить.
— А если нет?
— Тогда он свистнет и мы мотанем каждый в свою сторону. До леса недалеко.
Илмар вернулся к Ирене.
— Все хорошо, — сказал он. — Ты будешь участвовать. Нам только надо дождаться дозорного.
Цауну долго ожидать не пришлось.
— В порядке… — негромко сообщил он.
— Все собрались, — так же тихо отозвался Савелис. — Пошли!
Они вошли в корпус, Цауна с Савелисом впереди, Илмар с Иреной в нескольких шагах за ними.
— Какой жуткий у вас ритуал… — шепотом сказала Ирена.
— Всего-навсего осторожность, — ответил Илмар. — В первый раз немного пугает, это я знаю. Но потом привыкнешь.
Они подошли к широкой бетонной лестнице, ведшей вниз. Савелис и Цауна уже спустились. Со скрипом отворили какую-то дверь, исчезли в темноте. На половине лестницы Ирена остановилась, откинула вуаль на шляпу и посмотрела на Илмара. В темноте он не мог видеть ее растерянную, умоляющую улыбку, но все равно понял, чего она ожидает. Илмар наклонился и крепко поцеловал ее. Но в этом поцелуе не было страсти, губы Илмара дрожали. Затем они двинулись дальше вниз.
— Сюда, еще правей… — раздался в темноте громкий шепот Цауны.
Ощупью, по стенам, они прошли в какое-то темное, холодное подземелье. Пахло сыростью и плесенью. В дверном проеме едва брезжили вечерние сумерки, но теперь не стало и этого, потому что дверь закрыли. Сурово лязгнул тяжелый засов. И настала полная тьма и тишина. От этого гнетущего безмолвия Ирена не смела ни вздохнуть, ни пошевелиться. Крепко прижавшись к Илмару, она ждала, что будет дальше.
Чиркнула спичка. В тяжелом подвальном воздухе огонек горел трепетно и тускло. Стены подвала были пропитаны сыростью. Савелис зажег свечу и поставил на маленький стол в углу подвала. На полу валялись драные тюфяки, солома и старая одежда — память о зимних обитателях этого помещения. Была даже пара гнилых скамеек и валялась оббитая глиняная миска. Помещение с низким потолком имело форму квадрата футов двадцати в длину и ширину. Окон не было — сплошной бетон и железо. Место жуткое. И такие же мрачные, как этот подвал, к Ирене сейчас были обращены лица троих молодых мужчин. Отбрасываемые ими тени были огромными и закрывали всю стену и потолок.
Ирену трясло, и она крепче прижалась к локтю Илмара. Ее друг стал чужим. Он больше не успокаивал женщину, не гладил ее руку, даже не улыбался ей. Такой же угрюмый и замкнутый, как его товарищи, он высвободил свой локоть, отодвинул Ирену чуть-чуть от себя и подошел к столу. В руках у Цауны был какой-то плоский сверток в темной бумаге. Взгляд Илмара на миг задержался на свертке. Затем он отвернулся. Цауна громким голосом проговорил:
— Все собрались. Мы можем говорить смело, никто пас не услышит. Объявляю заседание открытым.
Савелис поставил одну скамью посреди помещения, напротив столика, и кивнул Ирене:
— Садитесь.
Ирена подошла к скамье и села. По другую сторону стола сел Илмар, но на нее не смотрел. Савелис остался позади Ирены, наверно, он караулил дверь. Затем Цауна встал и начал разворачивать плоский сверток. Все молчали. Слышался только жесткий шорох бумаги.
Развернув сверток, Цауна из него достал картонную пластинку и установил ее наклонно на столике. Переднюю сторону пластинки скрывала черная ткань.
— Сегодня мы проводим не обычное заседание, как себе представляет кто-то из присутствующих, — сказал Цауна. — Это заседание суда. Прокурором являюсь я, Янис Цауна. Главный свидетель, он же и защитник обвиняемого — Илмар Крисон. Второй свидетель с правами судьи Алберт Савелис. Мы не претендуем на эрудицию профессиональных судей и заранее приносим извинения, если в ходе заседания что-то не будет соответствовать порядку и форме, принятым в настоящем суде. Но мы будем справедливыми судьями, не подверженными влиянию, и это искупит формальные ошибки данного акта.