— В этом капкане нам придется провести дней десять, — сказал Илмар.
— Мы уже в море? — спросила Ирена, когда судовая машина на минуту затихла.
— Наверно. Сейчас отправляют лоцмана. Ты темноты не боишься?
— А что?
— Я задую свечу, надо экономить. Субрис со страху, что заметят свет, другую нам не даст. Днем, когда глаза свыкнутся, можно будет кое-что различать, но большую часть времени мы проведем в темноте.
— Будь я одна, мне было бы страшно, но ведь ты все время будешь здесь…
— Конечно… — он едва не добавил «милая», но вдруг понял, что не имеет права употребить это слово. То, что между ними было, отошло в прошлое, — сегодня ведь произошло нечто такое, что привело к совершенно новым отношениям между ними. Та сердечность, те проявления любви, что были сами собой разумеющимися вчера, до заседания суда, сегодня были бы кощунственными. Покуда они оба, не догадываясь о том, каковы их истинные чувства друг к другу, играли с огнем и даже малость обожглись на нем, каждое слово и ласка помогали им вводить в заблуждение друг друга в опасной игре ощущениями — теперь же им была известна правда и обоим было стыдно за то, что было. Они чувствовали свою вину друг перед другом; сильней, чем когда-либо, они жаждали новой, неподдельной близости, но оба боялись и стыдились искать ее, потому что каждый считал виновным прежде всего себя.
«Сможет ли Ирена забыть мой жестокий замысел?» — думал Илмар, забывая, что на суде защитил Ирену и искупил то, что не произошло.
«Сможет ли Илмар не презирать меня, зная, что я зарабатывала свой хлеб предательством?» — спрашивала себя Ирена, забыв, что она спасла Илмара и ради него отказалась от предательства.
Он понимал: нет человека мне ближе, чем Ирена; и так же о нем думала она; в целом мире она единственная, кто мне необходим; так же думала о нем и она; и в то же время он думал: я для нее теперь чужой; то же сомнение мучило Ирену. Я ему больше не нужна… Она никогда не будет со мной такой, какая была…
Словно сейчас встретились два чужих человека, которым теперь предстояло не только познакомиться, но понять друг друга и сблизиться. Познакомься они в самом деле только теперь, сближение произошло бы довольно легко, естественным порядком, как складывается дружба двух нормальных людей. Но между ними стоял день вчерашний, знакомый обоим призрак прошлого — они видели друг друга сквозь его мрачную тень, и обоим не доставало смелости произнести первое слово. Если бы один из них вдруг обратился к другому на «вы», они даже не удивились бы этому — до такой степени преобразились их чувства и сложными стали отношения за последние часы.
Вместо игры началось нечто другое — настоящий, глубокий и естественный процесс. И насколько прежняя игра была скоропалительна и легка, настолько теперешний процесс был тягостным и медлительным. Бумажный цветок можно склеить в два счета, но для того, чтобы расцвел настоящий, надо прождать не один месяц.
Новые необычные обстоятельства и впечатления предыдущего дня так взволновали беглецов, что в первую ночь они были не в состоянии заснуть. Они вслушивались в монотонный постук судовой машины, гремящее звяканье и скрежет лопат внизу у топок и редкие шаги матросов у себя над головой. Море, по-видимому, было спокойно, «Ладогу» не качало, не слышно было плеска волн о стальные борта судна. Только время от времени скатится откуда-то сверху кусочек угля и в темноте послышится мелкий, торопливый топоток шагов. Один раз по руке Ирены что-то скользнуло, она тихонько вскрикнула и прижалась к Илмару, сидевшему с нею рядом. Однако невидимое существо тоже перепугалось не меньше, потому что сразу же застучали крошки осыпающегося угля и жалобный писк засвидетельствовал, что нападающий превратился в беглеца.
— Это крысы, — сказал Илмар и тихонько засмеялся. — Суеверный мореплаватель усмотрел бы в этом добрую примету.
— Но они же не дадут нам спать, — Ирену передернуло от воспоминания об отвратительном прикосновении маленького животного. — Почему ты говоришь, что это хорошая примета?
— Моряки верят, что крысы убегают с кораблей, которые обречены на гибель. Поскольку наши крысы не сбежали, то «Ладоге» ничего страшного не грозит.
— Но они хищники. Я слышала, что они нападают на спящих людей и что их укусы бывают ядовиты.
— Иногда случается. Поэтому одному из нас придется бодрствовать и отгонять этих неприятных соседей.
— Чем же они питаются на судне? — спросила Ирена. — Здесь же нет ничего съедобного — одно железо, уголь и дерево.