– Ничего себе!
Василий вопросительно посмотрел на меня.
– Слушай, такой бой был, такая стрельба! И всего одиннадцать немцев положили?!
Парторг только хмыкнул:
– Добил бы своего да снял кого из тех, кто бросился вытаскивать, глядишь, и побольше получилось бы.
– Ну, хорош тебе!
После короткой паузы первый номер заметил:
– Ладно, проехали. Я тебя на самом деле понимаю, но все-таки зря ты еще раз не выстрелил. У тех, кто твоего раненого вытаскивал, на руках санитарных повязок с красным крестом не было, так что можно было… Ладно, все равно шансов у него мало: пуля в живот вошла. Если вовремя зашьют и от горячки не загнется, считай, в рубашке родился. В госпиталь на несколько месяцев загремит! Да и вытаскивать его сейчас будут вдвоем на тот берег… Слушай, Ром, а выходит, что ты на три единицы немецкие силы сократил!
Я было расцвел в улыбке, но Нежельский меня тут же приопустил:
– Но это только сейчас. Успеют вернуться. Вон к ним помощь уже подходит от берега.
Приподнявшись над бруствером, я действительно заметил, что к замершим метрах… да где-то так в пятистах от траншей (это по моим прикидкам) от реки густо бегут фрицы. Много фрицев, не меньше, чем атаковало нас в первый раз.
– Слушай, а сколько их сейчас было?
Василий равнодушно пожал плечами:
– Да отделения четыре, взвод – человек пятьдесят плюс-минус.
– А сколько нас всего на заставе?
В этот раз парторг посмотрел на меня с нескрываемым удивлением, будто на дурачка какого:
– Ты чего, Самса, совсем тебе плохо? Так все-таки крепко головой приложился?!
Мне сказать нечего. Это понимает и мой товарищ, снисходительно усмехнувшись:
– Ладно, всякое бывает. Хоть стрелять не разучился! Нас здесь семь отделений по восемь человек в каждом, плюс управление – всего шестьдесят четыре человека… Было.
Тут Нежельский прервался и разом посмурнел, вспомнив о гибели товарищей. Чтобы не отвлекать его и не сидеть рядом, неловко молча, в очередной раз распрямляюсь и смотрю в сторону противника. Но тут первый номер меня огорошил:
– Ты особо не отсвечивай, у них с подкреплением снайпер мог подойти.
У меня аж ноги подкосились:
– Снайпер?!
– А ты думал! У нас по штату на роту положен снайпер? Положен. На заставе вон Гринев Саша имеет на руках СВТ с оптическим прицелом. А ты заметил, что на поле два тела прям рядом лежат? Так это Санек один пулеметный расчет подавил вчистую. Оружие, правда, немцы успели прихватить… Так вот, о чем я: у меня батя еще на германской дрался, так говорил, что у врага снайперы за полкилометра очень редко промахивались, рабочая у них эта дистанция. Они сейчас к 129-му столбу отошли, он как раз в пятистах метрах от нас и стоит. А мы с тобой на этой позиции примелькались, если снайпер у них уже есть, будет выцеливать.
Сиюминутно обрадовавшись тому, что верно определил дистанцию, разделяющую нас с противником, я на мгновение задумался о незнакомом названии «германская» – и тут же получил ответ:
Германской в СССР называлась Первая мировая война, хотя в дореволюционной России у нее было другое название: Вторая Отечественная. Снайперинг получил широкое распространение именно на фронтах ПМВ.
Спасибо за подсказку… Про снайперов я слышал очень много, и в моем понимании это какие-то сверхбойцы с самым совершенным оружием. Потому, полуобернувшись к сидящему рядом товарищу, я обратился к Василию, стараясь, чтобы голос звучал относительно ровно:
– Тогда, может, сменим позицию?
Нежельский согласно кивнул:
– Сейчас посидим еще чуть-чуть, да сменим.
После короткой паузы он добавил:
– У меня просто тело посейчас дрожит. Еще минутку посидим, хорошо?
Кивнув парторгу в ответ, я машинально потер левый глаз, на который в последние минуты уже даже и не обращал внимания. Василий заметил мое движение:
– Как глаз-то, видит?
Попытавшись проморгаться, я грустно ответил:
– Да что-то не очень. Смутно. Он хоть цел?
– Не боись, цел. Красный только очень, а так на месте. Тебе бы его промыть.
– А воду где взять?
Василий начал потихоньку вставать:
– Сейчас поищем. Может, даже до колодца доберемся, ведро наберем…
Речь парторга прервал противный свист, от которого по коже тут же побежали мурашки. И прежде, чем кто-то успел хоть как-то среагировать, первая же немецкая мина взорвалась точно в траншее, всего метрах в семи от нас…