Возможно в начале командир хотел разразиться гневной отповедью, однако в последний миг решил сменить тон ответа на более спокойный, разжевав все как маленькому ребенку:
— Самсонов, ты не комдив. Но даже и будь ты комдивом, такие решения не принимаются без санкции на то командующего армией. А последнему нужно разрешение командующего фронтом. Однако же и генерал-лейтенант Козлов не может не считаться с мнением представителя Ставки Верховного Главнокомандования, товарища Мехлиса при принятии подобных решений. А товарищ Мехлис…
А товарищ Мехлис, который уже наглядно «проявил» свои знания и военное «искусство» при организации бесплодных апрельских атак, бестолково кидая массу людей и техники на немецкую оборону, разрешения на оставление позиций не даст. Это я закончил мысль командира про себя, а вслух заметил:
— Но если это подать не как оставление позиций, а подготовку тылового оборонительного рубежа? Это же в компетенции начальника армии?
Капитан сморщился, словно кислого съел:
— Черняк уже отдавал приказ подготовить второй оборонительный рубеж в тылу дивизии, так Козлов его за это разнес. Мол, людям скоро в наступление, чего окапываться? Пусть силы поберегут… Сам что ли не видел место земляных работ?
Я кивнул в ответ:
— Видел. Ну, это же и хорошо. Значит и комдив, и командарм будут заодно, получив информацию о точной дате начала немецкого наступления. Значит, они разрешат ночью отвести людей и окончательно подготовить тыловой рубеж.
Тут уж особист не стерпел, едва ли не зарычав на меня:
— Ты что там о себе возомнил, Самсонов?! Может, еще за командующего фронтом решать будешь, что делать?!
Я спокойно выслушал капитана, после чего посмотрел ему прямо в глаза и заговорил:
— Никем я себя не мнил. Но не хочу, чтобы 8 мая повторились события 22 июня, когда нас спящих прямо в казарме накрыла гаубичная артиллерия, а к окопам мы пробивались под минометным огнем. Смотрите сами, позиции у противотанкового рва подготовлены слабо: окопы и ходы сообщения узкие, местами неглубокие, брустверы не оформлены, бойцы ленятся делать себе бойницы. Это как? Накроет дивизию реактивными снарядами, да гаубичными снарядами, потери будут очень большими. Но главное — вражеский артналет выбьет уже нашу артиллерию. И когда враг бросит в бой танки и самоходки, остановить их будет уже нечем.
Глава особого отдела как-то осел под моим взглядом — и заговорил уже спокойнее, словно бы уже всерьез обдумывая мои слова:
— Ну а почему ночью-то? Люди устанут.
— Потому, что враг расположился на высотах, просматривая нашу оборону на значительную глубину. Начнет дивизия окапываться заранее, они обстреляют уже новую позицию. В конце концов, стрелковые ячейки роются в течение пары часов, еще столько же соединяются ходами сообщений. Взбодрить людей, предупредив о скором наступлении возможно. И на отдых хоть пара часов останется… А еще стоит пустить слух, что ночью из бойцов отдельных полков НКВД сформирован заградотряд и уже утром он будет на месте. Глядишь, паникеры и трусы-то зад прижмут, помалкивать будут зная, что назад хода нет.
Капитан всерьез задумался, а я между тем продолжил:
— Противотанковый ров совсем без прикрытия оставлять и без боя сдавать, конечно, глупо. Но если по две роты от каждого полка останутся на старой позиции, этого хватит, чтобы помешать наведению переправ саперами. Главное же — сохранить артиллерию до появления танков. Это значит, что и противотанковые, и дивизионные орудия необходимо тщательно замаскировать и ждать, пока появится немецкая бронетехника.
На лице командира вновь появился намек на блуждающую улыбку:
— Да ты, лейтенант, как я посмотрю, великий тактик? Может, еще и сам к комдиву пойдешь и расскажешь, что ему делать, а?
Однако вся веселость слетела с особиста, как только я вновь поймал взглядом его глаза:
— Все, что я говорю вам — это чистая логика. И донести ее до комдива сможете вы. К вам, как к начальнику особого отдела, полковник Виноградов будет вынужден прислушаться. А дальше… Мои сведения не могут быть ложью. И все, что я предлагаю вам сейчас, если не избавит дивизию от будущего поражения, то уж точно спасет ее от жестокого, безвольного разгрома. Также я думаю, что человека, повлиявшего на успех обороны соединения, и предоставившего столь важные сведения так своевременно, безусловно должны будут отметить как наградой, так и повышением по службе.
Н-да, тут капитан окончательно сломался, хотя и постарался не подавать виду. Вместо этого он с легкой усмешкой спросил — маскируя, впрочем, заинтересованность в моих предложениях: