— За мной!
Не помня себя от страха за жену, я едва ли не полетел в сторону КП — благо, что один из ходов сообщения, ведущий прямо к нему, начинался за очередным поворотом. Пустой, незаряженный ТТ в правой руке — и обычная, противопехотная РГД-33 в левой, вот и все оружие. Ну да, и еще пыхтящий сзади боец с «мосинкой», у которого хорошо, если есть еще одна ручная граната…
Со всех сторон стучат выстрелы, пулеметные очереди, ухают гранаты. Рота еще живет, еще сражается с превосходящим врагом, несмотря на огромные потери и проклятые танки, против которых у бойцов есть только по паре бутылок с КС на брата… Стоп, ведь бутылки выдавали же всем бойцам!
— Женя, у тебя коктейль Молотова остался?!
Боец виновато, отрицательно машет головой. Впрочем, оно и понятно, бутылки в большинстве своем держали отдельно, в окопах, замотав для надежности тряпками, чтобы не разбить ненароком. И когда «колотушки» летели в ячейку пулеметчиков, зажигательная смесь был последним, о спасении чего думал в тот миг Степанов…
— Ладно, давай вперед, если что прикроешь из винтаря!
В «случае чего» — хорошо сказал! От спаренного МГ он меня прикроет?! Ладно, посмотрим…
Спрятав гранату в подсумок, на бегу перезаряжаю магазин, вставив в рукоять ТТ обойму с тремя оставшимися патронами, после чего вновь убираю пистолет в кобуру и достаю «эргэдэшку». Только что она сможет против танка? Хоть бы нам повезло и по дороге удалось бы разжиться чем посущественнее!
И хоть бы Олька протянула, пока я спешу ей на помощь…
Глава 3
Александр проснулся резко, будто его рывком выдернули из тьмы ночного забвения. Вначале было даже непонятно, что послужило источником столь резкого пробуждения… Он не видел снов, события последних дней вымотали его настолько сильно, что ни душевных, ни физических сил уже не оставалось. К примеру, каких трудов стоило хотя бы то, что он сумел убедить маму Ромы оставить сына в капсуле под его личным присмотром? А тут еще непонятные сны Оли — и если до недавнего времени она тихо плакала уже утром, переживая за разлуку с регулярно снящимся ей Самсоновым, то сейчас радионяня громко транслировала ее тяжелое дыхание, будто бы после бега, да частые всхлипы. Александр также вспомнил, что во время пробуждения ему послышался отголосок вскрика, и, поняв, что ему не послышалось, он быстро нацепил на нос очки и накинул на плечи халат, после чего поспешил в соседнюю комнату.
Мещерякова плакала — но в этот раз это были не слезы душевной боли, а слезы пережитого страха. На это указывало и частое, глубокое дыхание, и гримаса ужаса, написанная на лице девушки, и испарина, покрывшая ее кожу.
— Оля, что? Что случилось?! Что тебе приснилось?!
В первую секунду девушка испуганно посмотрела на вошедшего к ней мужчину, но затем в глазах ее появилось узнавание и облегчение.
— Мне приснился кошмар, дядя Саша, страшный кошмар!
Дядя Саша… Эта детдомовская девчонка назвала его так впервые перед роковым погружением, отнявшим несколько месяцев ее жизни. Тогда Оля произнесла это так, словно признала его родным — и тем больнее было потерять ее в игре, которую он сам и создал! За последующий период времени закоренелый холостяк, у которого не сложилось с обоими, бездетными браками, стал относиться к Мещеряковой если не как к дочери, то как минимум к родной племяннице. И каждый раз ее доверчивое, какое-то по-домашнему уютное «дядя Саша», будило в сердце целую волну чувств — от отцовской нежности до желания оберегать по сути-то чужого ребенка от любых невзгод и печалей. По возрасту Оля ведь действительно подходила ему в дочери…
Успокаивающе и ободряюще улыбнувшись девушке, Александр сел на край ее кровати, после чего взял узкую девичью ладонь в левую руку, а правой осторожно ее погладил.