Кстати, как раз тогда я впервые выбрал опцию «восстать из мертвых» вместо «перенестись к месту перерождения». Очень боялся не успеть, потерять время. Ощущения — не приведи Господь. Некроэнергия — почти в ноль. А как захотелось ЖРАТЬ… Это словами не передать. На грани помутнения рассудка, и я не преувеличиваю. На то, чтобы восстать ушло минут двадцать. Это вместо двух часов, которые занимает на моем уровне обычный «респаун». Компашка игроков, числом под сотню уже успела пройти мимо и методично рубилась с моим собранным в единую толпу воинством. Не то, чтобы без успеха, но я боялся куда худшего. Мини-босс набрался опыта и руководил обороной баррикады, собранной уже нежитью. То ли умнеет, то ли еще что-то. Подкрался близко, насколько смог. Маскировка маскировкой, но чтобы увидеть даже подсвечивающуюся специальным знаком фигуру надо как минимум в ее сторону посмотреть. На мое счастье, глаз на затылке ни у кого из игроков не было. Меня всё равно заметили, но я уже успел приблизиться и дать обороняющейся нежити телепатическую команду на контратаку. Как обычно, в задних рядах стояли самые слабые и уязвимые. Только яркое осознание толпы врагов вокруг и орущий благим матом инстинкт самосохранения не дали мне завалить первого встречного игрока и вгрызться в него зубами. Говорю, вы не представляете что такое ГОЛОД. Хвала богам! Удержался. С первыми убитыми мною лично некроэнергия хлынула уже не тоненьким ручейком, — потоком, и держаться стало легче. Я то выл и рычал, то урчал как дорвавшийся до мяса дворовый кот. В глазах туман, зрение сужено… Запись потом смотрел, — жутковатенькое зрелище. Я просто обязан был помереть опять. Такая толпа… Но спас узкий туннель и общая скученность. Они не запаниковали. Ну, не так, как в прошлый раз во всяком случае. Но ни стрелкам выстрелить, ни сильным воинам передней линии пробиться назад… И режим «берсерк» опять включился. Только в этот раз я контроль удержал. Думаю, помог высокий уровень показателя «Дух». Одежда в хлам, здоровье в красной зоне (последние игроки-ветераны до конца пытались унести меня с собой), руки трясутся… Закрыл всплывшее окно, информирующее об очередном завершении ситуационного квеста, велел рыцарю распорядиться о сборе трофеев и вывалился из игры.
Сижу на подоконнике. Жарко, но на высоте приятно обдувает гуляющим ветерком. Обе створки, само-собой, распахнуты настежь. Прихлебываю растворимый кофе из кружки и смотрю в окно. Живу я на шестом этаже десятиэтажки, построенной аккурат перед распадом Великого и Могучего. Так что, высоко сижу — далеко гляжу. Когда-то крепкое здание за пронесшиеся мимо него десятилетия порядком обветшало. Чего оно только не видело… Скромное процветание и разруху. Потерявшую разум толпу и танки на улицах. Ночную стрельбу и землетрясения. Район сейсмически неблагополучный, трясет каждый год. Примерно раз в пять лет трясет сильно. Но фундамент пока держит. Строили же когда-то…
За окном, прямо по широченному проспекту, лишенному большей части асфальтового покрытия, медленно продвигался вперед загорелый дочерна косарь. В одних портках, соломенной шляпе и босиком. Коса методично взлетает и опускается. Здесь — не Россия. Хотя местные давно перебесились и про «оккупантов» даже не заикаются. Дед рассказывал… М-да…
Идти никуда не хотелось. Жарко же. В тени сорок с хвостиком. Даже есть не хочется. Жду, когда истечет запланированный срок перерыва между вхождениями в Игру. Делать абсолютно нечего. Работы в Республике нет. Около 50–60 % населения, по слухам, находится на заработках за границей. Вопреки тому, что вы могли подумать, вовсе не в России. Нет, и в России, конечно, тоже. Но также в Европе, США, Канаде, даже Израиле есть «наши» люди. И платят там больше. Это раньше, еще во времена деда, ехать предпочитали в Россию. Больше некуда было, да и языков других не знали. Но я езжу в Россию. Ездил. Люблю, когда вокруг говорят по-русски. Семья у меня была просвещенная, говорить учили правильно. Даже детсад со школой ничего не смогли с этим поделать. У местных русскоязычных — акцент.
Сижу, думаю, что делать. В который раз думаю. Косарь остановился. Распрямил спину, вытер пот со лба… и пошел махать дальше.
Нас оттеснили на третий уровень руин. Я — главная боевая единица на верхних уровнях. Но я не могу находиться в игре круглосуточно. А шесть часов минимального перерыва между 18-тичасовыми погружениями в виртуал, — это 12 часов по времени Игры. Половина суток. И то приходится изворачиваться, чтобы игрокам было сложнее подгадать очередной штурм ко времени моего отсутствия. После одного провала, когда я потерял Окончательной Смертью сразу восемь воинов, пришлось дать команду отступить ко входу на третий уровень руин. А до этого — на второй. Со второго нас вышибли. Я как раз тогда отсутствовал. Сейчас у меня под рукой более пятидесяти мобов. С уровнями до 10-ого осталось только трое. Я их как застрельщиков использую. Двадцать четыре — уровней с 11-ого по 15-ый. И три десятка с 16-ого по 20-ый уровень. Еще есть четыре младших командира, — мини-босс с первого уровня руин (поднялся до 11-ого уровня), мини-босс с третьего и два «недорыцаря». Последние трое — 20-ого уровня. Засели мы крепко, баррикаду возвели. Враг не пройдет. Могли и завал организовать, но тогда и нам будет не выйти. Игроки возвели аналогичное укрепление со своей стороны. Ну, как аналогичное. Грубое подобие. Я сейчас выхожу из Игры не более чем на пару часов. Потом захожу снова, и всей шоблой премся на верх, разрушая всё, что успел возвести противник. Принесенные бревна и корзины утаскиваем вниз. Завалы игроки не используют по той же причине, что и я. Можно бы было попробовать закрепиться на втором уровне, но гадский некромант так и не разрешил мне уводить наверх нежить с третьего и четвертого. Даже пост с перехода с первого уровня руин на второй не разрешил снять. Именно там погибли окончательной смертью мини-босс этого уровня сотоварищи. Больше я двенадцатичасовых перерывов в Игре не делал. А баррикаду на втором уровне строить бессмысленно. Без меня — не устоит. Даже с теми воинами, которыми я могу распоряжаться свободно, вылазки устраивать с каждым разом становится всё труднее. Даже два скелета 20-ого уровня, которых скрепя челюстью выдал мне ах-Иберн, ситуацию кардинально не изменили.