Посоветовав раздобыть жертву не позднее, чем через три месяца некромант удалился что-то озабоченно бормоча про себя. По каналу телепато-эмпатической связи между нами было непонятно что именно. А я стал прикидывать. Дано: нужна жертва. Наиболее эффективное жертвоприношение в последние три дня каждого месяца. В Игре продолжительность всех месяцев стандартная — 30 дней. Сейчас заканчивается второй месяц игры. Следовательно, у меня есть целый месяц запасе. Ну, или два, если жертвоприношение перенести еще на месяц. Справка пишет, что наилучшая жертва для Ллос — светлые эльфы. Да только где я их найду? Ах-Иберн упоминал про эльфийский Лес в месяце пути отсюда. Да только «забыл» упомянуть в какую сторону. В любом случае не успеть. Да и не по Сеньке шапка. Не дорос я еще не только для такой охоты, но даже для дальних походов. Сожрут. Вместе с посохом. Да и ипостась Ллос мне не нужна. Не зря же меня учитель предупреждал. Еще, насколько помню, собаки в качестве жертв хороши. Уже легче. Но есть проблема, — не видел пока ни одной. Волки пойдут? Видел лошадь. Тоже, вроде, хорошая жертва. Вот только на весь Начальный Город она всего одна. И стерегут ее зорче, чем американцы свой Форт Нокс*.
*(Место хранения золотого запаса США и других стран, переданных США в доверительное управление).
Вообще, со зверьем затык получается. Оно тут в Игре уровней просто нереальных. Крупное зверье само меня схарчит — не подавится. Мелкое... Ну, разве что ёжики-белочки какие-нибудь... И почему нынешней E,kath не довольствоваться каким-нибудь венками, да цветочками? Зерном — ладно, не надо, зерно еще попробуй найди. В зернохранилищах города, слышал, был небольшой семенной фонд. Да только его уже засеяли. Не, не буду, пожалуй, цветочки ей рвать. Нарву каких-нибудь лопухов, а богиня, наоборот, рассвирепеет. Всё-таки она эльфийская раньше была. С живой природой связанная... Так что? В поход за ёжиками?.. У-у-у...
Выбраться из подземелья мне не дали. Опять прошло задание по обороне руин от лезущих игроков. Пошел, конечно. Оборонять. Куда бы я делся?
Так и текли день за днем, неделя за неделей. Я учился магии, иногда, с разрешения учителя, листал тот или иной фолиант из его кабинета. Даже получил книгочея 4 уровня. Получил бонусы к скорости чтения и получению дополнительной информации из текста. Можно было и выше навык поднять, но терпения не хватало читать всё от корки до корки. Понимаю, звучит несерьезно, но в книжках я немалое время посвящал банальному разглядыванию картинок. Все эти медитации и разнообразные тренировки с назначенными ах-Иберном наставниками изрядно выматывали. Не физически, нет. Я же мертвый, забыли? Ментально.
Меня учили правильно натягивать лук, пользоваться арбалетом, объясняли правилам штурма и обороны в замкнутом пространстве. Вы никогда не играли в прятки с нежитью? А я играл. И не только в прятки. И никакое это не детство, а тренировки по маскировке и скрыту. Находили меня всегда, но проигравшим я считался только если меня находили раньше оговоренного срока. Наказание — длительная медитация на какой-то каменюке с нижних уровней. Почему-то некромант считал, что медитации на ней для меня особенно полезны. Так что тихо-мирно посидеть за книжкой — это было для меня самым настоящим отдыхом. Спросите, почему я всё это не бросил? Я не смогу вам внятно ответить. Теоретически, некромант мог бы просто настоять на своём, но ни разу до этого не доходило. Просто было тяжело, но одновременно и интересно.
Долгое время видеть магические потоки у меня не получалось, и я начал изрядно из-за этого нервничал. Учитель только пожимал плечами, говорил, что быстро даже зомби не поднимаются, и опять требовал продолжать тренироваться. И в конце концов дело сдвинулось с мёртвой точки.
А в реале я начал ходить на занятия по рукопашному бою. Когда появились деньги, появилась и возможность выбора как вида занятий, так и тренера по вкусу. Но чего хочу я толком и сам не знал. Понимал только, что не хочу гробить здоровье, сутками просиживая за компом или путешествуя в виртуале. Личное здоровье — это тоже капитал. Причем более важный, чем, собственно, то и дело норовящие обесцениться деньги. А идти в спортсмены я вы любом случае не собираюсь.
Расспросы знакомых ни к чему не привели. Кто-то хвалил самбо, кто-то айкидо, карате, дзюдо и так далее. Кто во что горазд. Внятных аргументов, которые бы меня убедили, я не услышал ни от кого. Даже сходил пару раз посмотреть на тренировки. Увиденное оставило противоречивые впечатления. Вроде и интересно, но как-то... не то. Хотя, я сам не знаю, как должно выглядеть «то».
И уже когда я почти решился выбрать что-нибудь почти наугад, мне позвонил сын человека, которого я бесконечно уважаю. Тамир, мой друг. Его семью вообще была, пожалуй, самой уважаемой в нашем районе. И всё благодаря отцу и деду Тамира. Когда шла первая гражданская война, вспыхнувшая то ли сразу после развала СССР, то ли прямо перед, дед Тамира пошел на службу к русским. Работы не было, а военнослужащим полагался паёк, и его стоимость в то время куда превышала стоимость ничего не стоящих денег. Особенно в воюющей стране. Особенно в стране, население которой голодало. Тогда тысячи умерли от банального голода. Дикость? Вовсе нет. Просто мир ни тогда, ни сейчас не знал и знать не хочет чужих проблем. Не удивлюсь, если вы о тех событиях даже не слышали.
Так вот, дед Тамира привозил свой паёк родным. Но не только. Он покупал у русских офицеров и контрактников их паёк, который они не съедали. Иногда ему что-то отдавали просто так. Муку, например. Хотя могли бы продать её, просто позвонив по телефону спекулянтам. Многие так и делали. Что-то дед выпрашивал на кухне. Ему давали, ведь несъеденное всё равно было бы выброшено. А дед привозил всё это на старом БТРе и раздавал старикам. Просто раздавал. Не продавал, понимаете? В основном русским. Ведь в Республике только у русских пенсионеров не было родни, которая могла бы им помочь. России на своих стариков было плевать. Некоторых вывезли родственники. Но многие так и остались. А впрочем, какое вам дело до этих давно усопших стариков?
Я не знаю, чем руководствовался дед Тамира. Он не был русским. Он только смеялся, когда его об этом спрашивали и говорил, что все русские — его братья. И плевать ему было на тех, кто думал иначе. В некоторых из таких он и стрелял не раз. А бывало — стреляли в него. Гражданская война — это не романтика, а грязь, грязь и еще раз грязь. И еще кровь. И горе людское. Возможно, если бы я жил в другом, мирном, регионе, я бы этого и не понимал. Из-за ежедневных приездов БТРа бандиты остерегались соваться в наш район. Даже дома по соседству от нашего так и остались неразграбленными. В то время солдаты стреляли не раздумывая. Кто задумывался, тех упаковывали в брезент. Тамир рассказывал, что его дед тогда постоянно ходил увешанный запасными магазинами. Многие люди, не только русские, приходили к ним домой, кланялись, некоторые плакали, и говорили «спасибо». Все знали, сколько стоит на черном рынке мешок пшеничной муки I сорта. Намного дороже человеческой жизни. Но ни разу груз не пытались отобрать. БТР обстреливали, — да. Но не пытались ограбить.
Впрочем, это всё — совсем другая история. Тамир позвонил и мы долго радостно галдели о том и этом. О всяком, в общем. И помимо прочего он порекомендовал мне, раз уж приперло, выбрать боевое самбо или айкидо. А потом задумался и добавил, что есть у него на примете один человек. Специалист по УНИБОС. Он и его отец служили раньше вместе. Если я хочу, Тамир скажет отцу, и тот позвонит. Позвонит сам, потому что Тамир не знает, захочет ли друг отца учить кого-нибудь или нет. И когда я спросил, а стоит ли оно того, и Тамир коротко, без акцента, ответил «да», я согласился.
Так и шло. Описывать тренировки в реале не хочу. Смысла не вижу. Мой учитель, он еще на первой встрече попросил называть его не тренером, а учителем, говорил, что в данной системе, как и везде, всё пересекается со всем. И не думаю, что он лукавил. Некоторым потрясением для меня стало то, что уже на втором нашем занятии он стал объяснять мне основы медитации. Впрочем, думаю, что в тот день удивился не только я. А остальное... Я не стал за эти недели великим мастером рукопашного боя. Но и бесполезной трату своего времени и денег тоже не считаю. После одной из тренировок я выходил из дома цепляясь за стену. От усталости и слабости заплетались ноги, голова кружилась, очень боялся, что меня стошнит или я упаду, потеряв сознание. Но одновременно это была самая счастливая тренировка в моей жизни. В учебном бою с еще одним учеником, мужиком лет сорока, весьма крепкой комплекции, я держался очень достойно. Проиграл, тупо «сдох», когда закончилась выносливость, но чувствовал себя — победителем.