Но не только отдельные неологизмы, метафоры, эвфуистические обороты напоминают о Шекспире. Опасности и пороки, о которых говорится в сонетах 69, 70, 94, 95, беспокоят и Голубя. Белокурый друг становится объектом клеветы и непристойных сплетен, и Шекспир горько переживает за него. Те же поползновения злоумышленников против драгоценной Феникс вызывают негодование и отпор Голубя, и он тоже грозит "выполоть эти сорняки". Схожи и многие другие проблемы и настроения автора сонетов и честеровского Голубя.
И Найт пришел к заключению, что поэтический материал, так напоминающий шекспировские поэмы и сонеты, по своему высокому художественному уровню вполне достоин пера Великого Барда и нельзя исключить возможности того, что Шекспир действительно "приложил к нему руку". Во всяком случае, "Песни Голубя" никак не могли быть написаны Робертом Честером: уровень его поэтических текстов в сборнике, а также обнаруженных в домашней рукописи (о ней разговор позже) несопоставимо ниже. К этому выводу Найта я готов присоединиться, хотя считаю его неполным... Честер действительно такое написать не мог, но так ведь мог писать сам Голубь, то есть человек, скрытый за этим аллегорическим именем.
Найт не мог не обратить внимание на странное смешение местоимений в некоторых акростихах: о Феникс говорится то "она", то "он", то же самое и о Голубе. Некоторые эпитеты, характеризующие Феникс, кажутся более подходящими для мужчины, и наоборот, Голубь временами обретает черты своей нежной подруги, становится Голубкой! По этому поводу Найт замечает, что смешения родов так часты и так органически вписаны в контекст, что кажутся преднамеренными, выполняющими какую-то важную функцию. Но какую? Насыщенные эрудицией рассуждения Найта о том, что в поэзии Ренессанса любовь часто рисовалась как великий властелин, самодовлеющая сущность, активное начало, даже если ее носителем выступала женщина, в данном случае не помогают найти хотя бы относительно убедительный ответ. Однако многие трудности снимаются, если понять, что некоторые акростихи второй группы представляют собой, по существу, диалоги между Голубем и Феникс и являются плодом их (то есть их прототипов) совместного творчества.
Английский ученый завершает рассмотрение акростихов Голубя признанием, что они способны вызвать головокружение. "Похоже, здесь мы подходим к пределу, за которым любой анализ становится безуспешным. Возможно, здесь заключено гораздо больше, чем обычно предполагается".
И действительно, как мы увидим дальше - гораздо больше!
Их оплакивает целый Хор Поэтов
Перевернув последнюю страницу "Песен Голубя", читатель видит второй титульный лист - шмуцтитул, открывающий раздел, в котором помещены поэтические произведения других участников сборника. На шмуцтитуле заглавие: "После этого следуют различные поэтические эссе о том же предмете, а именно - о Голубе и Феникс. Созданные лучшими и самыми выдающимися из наших современных писателей, с их именами, подписанными под работами каждого из них; никогда прежде не печатавшиеся. И теперь впервые посвященные всеми ими любви и заслугам истинно благородного рыцаря сэра Джона Солсбэри. Dignum laude virum Musa vetat mori {"Мужу, хвалы достойному, / Муза не даст умереть" (то есть не даст умереть памяти о нем. - И.Г.). Гораций. Оды, IV, 8, 28.}".
Ниже - типографский знак печатника Ричарда Филда, того самого, который в 1593 году напечатал первую шекспировскую поэму "Венера и Адонис". И дата 1601.
О том, что к поэме Честера будут добавлены "некоторые новые сочинения нескольких современных писателей с их именами, подписанными под их работами", сообщалось на титульном листе честеровского сборника. Заглавие на шмуцтитуле уточняет, что эти писатели "лучшие и самые выдающиеся", и повторяет обещание напечатать их имена. Однако первые четыре стихотворения этого раздела подписаны псевдонимами. Под двумя стоит многозначительная латинская подпись "Vatum Chorus" ("Хор Поэтов"). Сначала напечатан "Призыв", обращенный к Аполлону и музам. Хор Поэтов просит божественных покровителей искусства одарить умы поэтов такой силой и умением, чтобы они смогли достойно почтить благородного друга:
"Научите нас, как нам возвысить свой голос
И создать поэмы, исполненные смысла,
Скрытого от непосвященной толпы.
Будьте щедры к нашей жаждущей Музе,
Чтобы мы смогли воспеть благородного друга
С чашей, полной священной кастальской воды".
Второе стихотворение Хора Поэтов продолжает мысль первого и развивает ее дальше, подчеркивая, что божественное покровительство даровано им, чтобы они достойно воспели своих необычайных и высоких героев - Голубя и Феникс. Однако заголовок второго стихотворения выглядит так: "К прославленному рыцарю сэру Джону Солсбэри" {Джон Солсбэри был произведен в рыцари (то есть получил право именоваться "сэром") в июне 1601 г., следовательно, стихотворение написано не ранее этой даты.}. На этом основании некоторые исследователи предполагали, что образ Голубя аллегоризирует Джона Солсбэри. Но ни в одном из произведений сборника пока не удалось обнаружить присутствия этого джентльмена и его близких (в отличие от целомудренных Голубя и Феникс, чета Солсбэри дала жизнь не менее чем десяти отпрыскам). К содержанию книги, к трагической судьбе загадочной четы Джон Солсбэри явно не имеет прямого отношения. Поэтому другие ученые считают, что имя Солсбэри относится к приемам того самого "вуалирования" правды о Голубе и Феникс, о котором говорит ключевая фраза на титульном листе. Отметим - в начале книги Честер выражал надежду, что имя Солсбэри может защитить ее от любопытства и злоязычия толпы, цитатой же из Горация на шмуцтитуле поэты демонстрируют, что, обращаясь к этому имени, Муза оказывает сэру Джону высокую честь, приобщая его к бессмертию.
Хор Поэтов представляет "благороднейшему из умов" (или "благороднейшим из умов") свои гимны, порожденные живительной струей из источника поэтического вдохновения - источника муз. "Эта струя не похищена, не исчезла - ради вас Аполлон направил ее в наши умы, и теперь через наши перья она выливается здесь, в эти строки". Сначала поэты как будто бы обращаются к Солсбэри, но потом становится ясно, что их мысли и слова устремлены к честеровским героям - к обоим или к одному из них:
"Оцените наши стихи по их достоинствам
И по тому, во имя чего они созданы.
Никакая меркантильность не могла бы породить их,
Они не вступают в эти рабские ворота.
Только беззаветное служение, рожденное в нашем духе,
Подобающее вашим высоким заслугам,
И хитроумная фантазия, свободная, как само время,
Были крестными родителями этих строф,
В которых и доброжелатели, и завистники могут увидеть,
Что мы старались быть достойными и самих себя, и вас".
Весьма многозначительна и сама подпись под каждым из этих двух стихотворений - "Хор Поэтов". Мало того, что лучшие поэты Англии сочли необходимым присоединить к рыхлой поэме мало кому известного Честера свои произведения, посвященные его загадочным героям, скрытым за птичьими именами-масками. Их произведениям еще предшествуют гимны, исполненные целым поэтическим хором! Многозначительная подпись, торжественный тон обращения к самому Аполлону и музам, местоимение "мы", а также то обстоятельство, что эти обращения открывают вторую часть сборника, еще раз говорят о том, что за аллегорическими образами Голубя и Феникс скрываются обладатели необычных, выдающихся достоинств, платоническая чета, чья смерть глубоко потрясла поэтов, знавших о их тайном "служении Аполлону". Мир лишился лучшего украшения, оказывавшего высокое и очищающее влияние на все окружающее, и об этом поет Хор, не простой хор певчих, а Хор Поэтов, готовясь славить и оплакивать своих благородных друзей, поглощенных пламенем Аполлона.