Джатен глубоко вздохнул.
– Но Скартарис хотя бы не уничтожал горожан ради забавы. Ему просто были нужны их тела, а не их жизни. Мантикор Серрийк убивал любого лишь потому, что тот попадался ему на пути.
Энрод покачивал головой, не переставая идти.
– Если бы я только мог вспомнить!
Джатен отвернулся.
– Если бы я только смог забыть!
* * *
Когда наступила темнота и красноватые проблески снова стали мелькать за городскими стенами, Энрод и Джатен уже подошли к Тайру, который стал совершенно неузнаваем, превратившись в собственную темную и разбитую тень.
Городские ворота совершенно не охранялись; во многих местах стена была проломлена, видны были лишь зияющие прорехи и редкие камни, раскиданные по бесплодной выжженной земле. Вдвоем они скользнули на одну из узких улочек Тайра, стараясь не вызывать никакого шума.
Прижимаясь спинами к стенам и прячась в тени сильно выдающихся вперед горельефов, они продвигались в глубь Тайра. Здания зияли темными провалами окон, в которых можно было различить движущиеся тени. Джатен никогда раньше не думал, что его город может выглядеть так зловеще.
Внимание Энрода было приковано к зданиям, статуям и фрескам, подвергшимся злобному глумлению. «Зачем? – бормотал он. – Зачем?»
Они остановились напротив широкой фрески, на которой был изображен могущественный, но безликий образ Того-Кого-Не-Ждали, который однажды спас землю Тайра. Кто-то из монстров пририсовал к нему спутанную гриву и загнутые рога, которые могли принадлежать только мантикору. Серрийк занял место спасителя Тайра.
Завернув за угол, они наткнулись на кучу костей, частично выскобленных дочиста, частично поблескивающих гнилью. Грудами лежали проткнутые насквозь черепа. Свободной рукой Джатен зажал себе нос, чтобы не вдохнуть тошнотворный запах.
Продвигаясь дальше, они подошли так близко, как только смели, к группе монстров около пылающего костра. Твари были заняты тем, что поедали куски мяса или пальцами зачерпывали черную дымящуюся кашу из глубоких мисок. Другие, видимо беседуя, орали и издавали странные звуки.
Большинство монстров выглядели совершенно расслабленными. Их оружие валялось на земле.
Солдаты Серрийка играли в кости или метали копья в мишени на стене. Окруженные кольцом зрителей, два монстра с огромными горбами на спинах и острыми загнутыми бивнями припали к земле, глядя друг на друга, затем стали ползать туда-сюда по площадке, пока наконец по некоему сигналу не набросились друг на друга, боднувшись головами со звуком, напоминающим треск кирпича. Остальные монстры заорали, выкрикивая свои ставки.
– Не похоже на то, что они готовятся к бою, – сказал Джатен.
Энрод покачал головой:
– Они не должны оставаться в моем городе.
– Мы должны вернуться и рассказать Делраэлю. Это изменит его планы.
Но когда они обернулись, увидели семерых слаков, вооруженных утыканными шипами булавами. Слаки, преградив им путь, свирепо и молча глядели, готовые напасть.
* * *
Джатен впервые видел мантикора так близко. Конвоиры-слаки притащили его в амфитеатр. Лапы монстров сжимали его так сильно, что их когти, проткнув кожу, вонзились прямо в тело. Попробовал бы он сопротивляться, и раны стали бы еще более глубокими.
Этот амфитеатр был когда-то тем местом, где жители Тайра собирались, чтобы обсуждать свое будущее. Джатен вспомнил, что когда он был еще совсем маленьким, то видел Энрода, стоящего на трибуне и говорящего о том, какой ему видится возрожденная земля. В своей вдохновенной речи Энрод призывал обитателей Тайра залечить раны, которые остались в Игроземье после Войн Волшебников, говорил о том, каким процветающим будет город. Энрод сам сделал несколько первых мазков на большой фреске, украшающей стену амфитеатра. Теперь фреска почти вся облупилась, была запачкана сажей и отбросами. А Энрод стоял рядом с Джатеном, как еще один беспомощный пленник. Мантикор вздохнул и удивленно приподнял брови.
– Это еще кто? Опять гости? – С глухим рычанием он взглянул на своих солдат. – Я думал, мы изгнали всех человекообразных из города и окрестных гексагонов.
– Мы захватили их, – ответил один из слаков, – но еще не допрашивали. Мы приберегли это удовольствие для тебя, Повелитель.
Мантикор медленно приблизился на три шага, пригнулся, чтобы получше разглядеть обоих пленников, после чего внезапно рассек воздух лапой с острыми обнаженными когтями. Серрийк не достал до груди Джатена: его одежда была слишком плотной. Пленник отступил было назад, но конвоиры стояли неподвижно, как деревья, все еще держа его за руки.
– Ну, – сказал Серрийк. – Назовите мне свои имена. Я пока не хочу играть.
Джатен не видел смысла в том, чтобы скрывать это. Более того, он решил кое-что присочинить.
– Меня зовут Джатен. Я убежал в горы, когда вы напали на Тайр и истребили весь мой народ. Мне удалось скрыться от монстров, которых ты послал охотиться за мной. Они были неуклюжи и не очень старались. Многим из нас посчастливилось тогда удрать.
Джатену стоило большого труда удержаться от улыбки, когда он увидел, что Серрийк приподнялся и, оскалившись на собравшихся слаков, зарычал:
– Найдите того, кто занимался ловлей тайрян. Я хочу послушать его. Живо!
Затем Серрийк повернул свою огромную голову. Джатену даже показалось, что он слышит, как трещат мускулы на шее твари. Горящие желтые глаза мантикора остановились на Энроде.
– Ты Энрод, Страж. Ты – могущественный потребитель магии. Скартарис послал тебя уничтожить Делраэля с помощью Камня Огня. Ты потерпел неудачу, и из-за этого Скартарису не удалось завоевать Игроземье!
Джатен заметил, что Страж вслушивается в слова слака, и подумал, что Серрийк может убить их только из-за неуспеха Энрода в этом деле. Затем Мантикор рассмеялся.
– Я рад, что Скартарису не повезло. В противном случае нас всех бы уже не было в живых. – Он повысил свой голос до крика:
– Но ты потерял Камень Огня! Делраэль заполучил его и может использовать против меня. И у него есть еще два Камня, каждый из которых так же могуществен, как и оружие, которым я владею.
Серрийк снова плюхнулся вниз.
– Скажи мне, Энрод, что ты знаешь о конце Игры? Ты ведь великий Страж. Объясни мне, что ТЕ намереваются делать, когда закончат Играть. Как мы можем защитить себя?
Энрод склонил голову, словно прислушиваясь к неким отдаленным голосам. Кончики его губ приподнялись вверх, словно он улыбался неведомому собеседнику. Впрочем, Страж не отозвался.
Однако мантикор продолжал говорить:
– Правда ли, что если я соберу все Камни вместе, то смогу совершить свое собственное Превращение? Где четвертый Камень? Они нужны мне все. Если я сконцентрирую в своих руках такую мощь, то вместе с ситналтанским оружием этого может оказаться достаточно, чтобы покинуть Игроземье и продолжить существование в другом мире. И тогда мне плевать и на Правила, и на само Игроземье. Но ТЕ, конечно же, постараются помешать мне.
Серрийк наклонился вперед. Его глаза пылали.
– Скажи мне, Энрод, что я должен сделать, чтобы обезопасить себя до конца Игры?
– Разве ТЕ говорят со мной? – спросил в ответ Энрод. Его брови поднялись. Казалось, он спрашивает всерьез. Джатен не мог понять, зачем Энрод это делает, но надеялся, что у Стража есть какой-то план.
Серрийк испустил долгий, хриплый вздох и прикрыл глаза, словно понимая, что дальнейшая дискуссия не имеет смысла.
– Ну, теперь настало время поиграть. Как только вы соблаговолите отвечать на наши вопросы, мы можем остановиться.
Мантикор обернулся и рявкнул на собравшихся монстров.
– Принесите-ка мне мои маленькие булавочки, – сказал он. – Те, что я держу в своих бутылочках.
Двое тварей полопотали между собой, затем толкнули локтем гладкокожего гоблина, который поспешил выскользнуть в маленькую дверь. Джатен в страхе гадал, какое новое развлечение придумал для себя на этот раз мантикор.
Тут огромный слак в более нарядной униформе, чем у остальных, стремительно вошел в амфитеатр. Когти его квадратных лап царапали пол.