Я едва жива, когда толпа попутчиков выходит, заставляю себя дышать. Бельский тоже отстраняется и смотрит на мигающие цифры. Он молчит, и это сводит с ума. Двери открываются на этаже юридической конторы, и Сергей Александрович как крейсер идет к своему кабинету. В приемной пьют кофе Гена и Мила.
- Три минуты готовность, - бросает Бельский и закрывает дверь кабинета.
Я остаюсь с ребятами снаружи, и это ранит. Почему-то.
- Готовность к чему? – спрашивает Гена.
Мила смотрит почему-то на меня. Пожимаю плечами.
- А что вы должны были сделать?
Они переглядываются и начинают копаться в листах бумаги. Видимо, те самые дела, которые просил изучить Бельский.
- София, закажи столик на завтра на двоих в «Рыбе», на пять тридцать на мое имя, - звучит голос Сергея Александровича через селектор.
Я подскакиваю от неожиданности и быстро киваю.
За три минуты нахожу телефон ресторана, но звонить не решаюсь. И правильно. Бельский выходит из кабинета, направляется к кофемашине. Колдуя над кофе, он спрашивает нас, не поворачиваясь:
- Кто имеет право оспорить завещание?
Мила и Гена снова переглядываются. Они же не думают, что Бельский говорит сам с собою? Тогда почему молчат? Я знаю правильный ответ и говорю, не дожидаясь, когда остальные созреют.
- Завещание могут оспорить те, чьи права в нем нарушены. Такими лицами являются законные наследники, то есть люди, которым досталось бы наследство в случае отсутствия завещания. Это наследники первой очереди: супруги, родители, дети. Если их нет, то наследники второй очереди: братья, сестры, дедушки и бабушки.
- Верно, София, - хвалит меня Бельский, оборачиваясь, пока ему в чашку капает эспрессо. – Кто еще в этой комнате учится на юридическом?
Сарказм в голосе зашкаливает. Он сморит на Гену и Милу как будто с надеждой, которая тает с каждой минутой. Мне вроде бы становится неудобно за правильный ответ, чувствую себя выскочкой, но это почти сразу проходит. Я не обязана быть тупее остальных. Пусть дальше стоят и хлопают глазами.
- Случаи, когда завещание можно попытаться признать недействительным.
Бельский смотрит на Гену в упор, а тот так и молчит. Но едва Сергей Александрович разочаровано выдыхает и отворачивается к кофемашине, оживает Мила.
- Признать завещание ничтожным и отменить сделанные в нем распоряжения можно на основании ошибок в оформлении. Если документ не удостоверен нотариусом, как того требует закон, нет подписи завещателя и свидетелей, - почти выкрикивает она. – И если есть сомнения в собственноручном написании и подписании завещателем закрытого завещания.
Бельский кивает, но потом требует:
- Еще.
И снова смотрит на Гену, но тот все еще в ступоре и нем как рыба.
А я опять лезу с дополнениями, просто потому что знаю.
- Оспорить завещание можно также и в случае, если потенциальный наследник может предоставить факты, подтверждающие, что в момент подписания завещатель не понимал происходящего или не мог отвечать в полной мере за свои действия. Если завещатель находился под влиянием алкоголя, наркотиков, психотропных веществ, каких-либо лекарств. Если страдал психическим заболеванием, старческим слабоумием или подписал под влиянием угроз, психологического давления, шантажа. Если хоть один из этих пунктов имел место, то, соответственно, завещание не отражает реальной воли завещателя.
- Еще. Один пункт не перечислила, -лично мне говорит Бельский.
Я тут же вспоминаю.
-Да. Если наследниками объявлены недостойные лица.
- Спасибо, София, - кивает Сергей Александрович. – Исчерпывающе теперь.
Я не понимаю, доволен он или осуждает меня как выскочку. Разобраться нет возможности и времени, потому что Бельский тут же дает задание.
- Недостойные лица при наследовании. Этическая и законная сторона вопроса. Мне нужно эссе на десять тысяч знаков минимум. От каждого к среде. Сегодня свободны. Завтра и далее жду к трем часам дня. Ту блондинку тоже предупредите, пусть приходит. – Он смеется и добавляет : – Только пусть приходит одетая.
Мила и Гена кивают, собирая вещи.
- София, ресторан все еще с тебя, – напоминает Бельский.
Я киваю и показываю на телефон, с которого как раз собиралась заказать стол. У босса звонит мобильный, и он выходит из кабинета, вообще ни слова мне не сказав, не попрощавшись с ребятами. Редкий хам, конечно. Но даже его бессовестная спина идеальна.
Заказываю столик в Рыбе, называю фамилию босса. Меня просят уточнить меню, чтобы все было готово ко времени. Бельского там, судя по всему, знают. Я обещаю уточнить и перезвонить. Мой уход, соответственно, откладывается. Дверь в кабинет открыта, и я решаю подождать там, заодно внимательнее рассматриваю рабочее место лучшего адвоката Питера. Но меня настигает разочарование. Ничего особенного. Телефон, ноутбук, несколько папок с делами. Я смотрю внимательнее и понимаю, что это тоже тяжбы по наследству. Не самые приятные дела. Долгие и тягомотные, неинтересные, но очень доходные для юристов.На столе ни одной фотографии, нет заметок или блокнота, не валяются ручки. Все сложено аккуратно по краям. Дотошный и аккуратный. Не скажу, что для меня это новость. Кажется, другим Бельский быть не может. Идеальный во всем.Невольно думаю, таков ли он и в сексе. У меня ничтожный опыт, но мой незнакомец был идеальным. Вряд ли Сергей Александрович таков. Самодовольный нарцисс и самодур. Такие обычно и в постели думают только о собственном удовольствии.Я отхожу от стола и встаю у окна. Потрясающий вид на Петербург. Дух захватывает. Обнимаю себя за плечи, смотрю на город, пытаясь не представлять, как сзади меня вырастает мужчина, берет за руки...- Оу..Я вздрагиваю, потому что меня кто-то касается сзади.- Специально осталась? - слышу я голос Бельского. - Специально? Скажи.Мои руки падают вдоль тела. Я теряю голос, не зная, что ответить. Может, это какой-то вирус, и Гена молчал не потому что волновался или не знал ответа на вопрос о наследстве.Бельский разворачивает меня к себе лицом. Он смотрит так, что я продолжаю молчать. Как будто он за эти три секунды приговорил меня к смертной казни, обвинив во всех грехах.Он подхватывает меня под попу и сажает на стол. Я все еще моргаю и молчу, только губы облизываю. Бельский берет меня за запястья, поднимает мои руки, и это так знакомо, так сладко и порочно, что я позволяю ему. Позволяю все.Почему мое тело подчиняется? Я теперь каждому мужчине буду позволять все, что он пожелает?Пока я борюсь с собой, Сергей Александрович укладывает меня на стол, нависает сверху. До меня, наконец, доходит весь абсурд ситуации. Середина дня, офис, стол, открытая дверь. Это какая-то дикость. Я, наконец, начинаю дергаться и вырываться. Но даже в этом жалком сопротивлении есть что-то приятное. Потому что я умудряюсь потереться о пах Бельского и понимаю, что он возбужден. О, да, у него стоит. Но я точно не буду помогать с этим.Я, наконец, обретаю дар речи и спрашиваю:- Сергей Александрович, это проверка?Он мигом отпускает меня. Я дрожу, понимая, что под ним на столе мне было удобнее и приятнее, но сейчас почти могу читать его мысли. Если позволю, он меня, конечно, трахнет. Не исключено даже, что это будет здорово, но больше мы не увидимся. Бельский тянет меня за руку, чтобы стащить со стола.Я торжествую, решая, что все сделала правильно, но Сергей Александрович быстро стирает улыбку торжества с моего лица.- Вон, - говорит он едва слышно.Я не верю своим ушам и собираюсь оправдываться, открываю рот, но...- Вон отсюда! - орет Бельский.