Когда я приехала к нему домой, несмотря на то, что мое лицо было сплошным полотном, а ресницы мокрые от соленых слез, то получила от него холодный, пропитанный мукой, взгляд. Его вены были синими, как лед в зимнюю ночь, когда на них падал свет от фар машин. Горло опухло и покраснело, как тогда, после укуса целой стаи шмелей. Голубые глаза так и остались стоять у меня перед лицом, даже с тех пор, как я оттуда уехала и сожгла остатки невозвратимого. Единственный, кто знал правду, что происходило со мной на самом деле, причину всего этого, являлся Конте Миро.
В Броуке жить для меня было пыткой. Я постоянно ругалась с отцом, хотя в душе думала, что люблю его по-прежнему. На самом деле, когда я первый раз заметила его с одной из его молоденьких секретарш на работе, то наши ссоры с этого как раз и начались. Он заставлял меня молчать, а я не могла лгать матери.
Тогда я рассказала маме про отца и его мнимые задержки на работе и вечные собрания до часу ночи. Мама была просто наивной феей, которой можно было управлять, как отцу нравилось и хотелось. А мы лишь были его дополнением, как аксессуар. На день благодарения родители ссорились. Хоть Лиззи с Эйвери не слышали этого, то я могла.
В отличии от других, я слышала многое, а замечала еще больше. Я была тенью, которая сливалась со стенами в каждом месте. Никто не доверял мне, потому что я была дочерью своего отца, а я хотела завести друзей. Настоящих, а не тех, кто каждую секунду мог бы тебе завидовать, лишь узнав о том, что на тебе новое платье от Elie Saab. Мне нужна была забота, а не бесконечные притворные улыбки богатеньких детишек или вычурные взятки взрослых. Мне нужна была семья. Настоящая.
Оказавшись возле дома клиента, я подхожу ближе к двери, поправляя своё платье до колен, стучу два раза. Дверь сразу распахивается и в проёме меня встречают голубые глаза парня. Они настолько чистые, блестящие, глубокие, что мне трудно дышать. Он сжимает губы, осматривает меня непримечательным взглядом и отходит в сторону.
- Добрый день, - говорю я ему, проходя мимо. От его широкой груди исходит запах дерева. Как будто ты попал в лес после дождя. Я сдерживаюсь, чтобы не наброситься, вспоминая все самые мерзкие вещи. А их у меня предостаточно. Он улыбается, закрывает дверь и проходит вперёд меня. Я ещё раз осматриваю его лицо, пшеничные волосы и ямочки на щеках, пытаясь вспомнить, где могла его видеть раньше. Мне знакомо его лицо, но где именно я видела этого парня?
- Мы с вами раньше встречались, мистер? - спрашиваю, нервно сглатывая. Он усмехается и качает головой.
- Если бы это было так, я бы точно запомнил. Вас невозможно не забыть. - Слова так греют душу, что я была готова растаять на этом месте, в этом доме.
Я посылаю улыбку и достаю камеру. Лучше начать скорее, прежде чем такие разговоры не переросли в нечто непоправимое. Я обещала себе, что больше никогда не влюблюсь.
- Спасибо, но давайте начнём съёмку. - Я поднимаю на него глаза, встречаясь с его заинтересованным взглядом. - Я не привыкла... отставать от графика.
Он кивнул, будто понял, затем сел в кресло напротив меня и расставил ноги. Когда все мысли пришли в одно целое, и я могла ясно мыслить, разглядела точно, во что он был одет. На нем была белая рубашка с дырами, будто кто-то специально разодрал его одежду и попросил снова надеть. Потертые джинсы почти свисали и виднелись края его оголенной кожи.
Когда мой взгляд встретился с его, то в горле сразу пересохло. В такие моменты я ненавидела свою работу фотографа. Нужно было иметь огромное терпение и выдержку, чтобы не сорваться перед такой красотой, которую я вижу сейчас.
- Что-то не так? - спрашивает он. - Мне нужно сесть как-то по другому? - Он начинает ерзать, все время поправляя свои взлохмоченные волосы. Я качаю головой.
- Нет, не нужно. Все идеально, - говорю ему напрямик, почти жалея о своих словах, пока его голубые глаза не встречают меня, и он улыбается мне в одобрение, хотя парни так не улыбаются своему другу, как он мне улыбается сейчас.
Я прохожу дальше, в самый конец комнаты, медленно разворачиваюсь и вытягиваю камеру перед собой. - Не шевелитесь, - прошу его, и он делает, как я велю.