А может, поговорить с Гошей по-хорошему?
И не здесь, не в Москве, где все дышит продажностью и предательством, а там, в родной Сибири, где-нибудь у костра, после рыбалки, которую Гоша так обожает...
Думая об этом, Томилин даже проникся теплым чувством к своему однокашнику, с которым не раз ездил на Енисей рыбачить. И тут же вздрогнул — Гоша ткнул его локтем.
— Уснул? Сейчас говорить с ними буду, понял? Два «лимона» им! Ни хрена себе...
Русый-старший набирал коды и номера телефонов. Все терпеливо ждали.
— Как его, напомни, — сказал Гоша, беря трубку.
— Ибрагим Кадуев, — подсказал Леха Русый.
— Ибрагим? — строго сказал Гоша в трубку. (Ну будто совсем не пил!) — Я говорю, я... Узнал? Так вот слушай сюда, Ибрагуша... Не дам я тебе двух миллионов. Понял меня? Все ты делал до сих пор на благо чеченского и русского народов. А вот цену завысил. А это нехорошо, дорогой. Ты дослушай сначала, потом будешь перебивать. Ты мне одно объясни — вот не дам я тебе ни копья, что делать будешь? Отпустишь охрану этого президентского сынка? И что дальше? Пусть скандал будет, да? Пусть нефть через Турцию погонят, да? Нет, ты мне скажи, если такой умный! Кто я? А тот, кто твоего самого главного замочил! Ну да, бомба с самолета... А кто направил его? Да не бомбу — самолет этот. Вот также направлю на тебя, хочешь? А очень просто. Сейчас отзвоню в полицию Тегерана и скажу, что ты со своей бандой захватил сопровождающих лиц сына Президента дружественного Азербайджана. И насильно их удерживаешь, полагая в ближайшие часы захватить самого сыночка... Хочешь, прямо сейчас сделаю? Ты учти, мой хороший, ты — крутой, а я — еще круче. Со мной и такими, как я, ты еще дела не имел! Все понял? Понял. Значит, сделаешь это все бесплатно. На общественных началах. А то я заставлю тебя самого заплатить, чтоб я молчал. И чтоб я не слышал больше с твоей стороны неприличные угрозы в мой адрес!
Гоша положил трубку. Коноплев первый, за ним братья Русые восторженно зааплодировали.
— Вот так надо, — сказал Гоша. — Только такой разговор понимают... А ты, Олежек, чего не аплодировал? Опять выделиться хочешь? Опять хочешь идти своим путем? Не как все?
Он обратился к присутствующим:
— А что вы хотите — из интеллигентной семьи. Все не как у людей. Машину свою с некоторых пор посылает водилу проверять, тот под днищем на пузе ползает.
Снова первым засмеялся Коноплев, но братья его на этот раз не поддержали.
— Боится, что бомбу под него подложат, — продолжал Гоша. — И вообще боится. А это значит — рыльце в пушку. Значит, есть чего бояться.
— А что ты всех на пушку берешь? — нахмурился Русый-старший. — Мы кто тебе? Члены Политбюро при товарище Сталине?
— А иначе нельзя, — замотал головой Гоша. — Пойми, мой хороший, у нас иначе нельзя! Я с умными людьми там, за проволокой, разговаривал, они мне все как есть разъяснили. А что твой товарищ Сталин? Банки грабил за милую душу, срок мотал не хуже других, — он повернулся к Томилину: — Вот ты высшее образование получил, а у меня пять классов. Ну и что? Ведь я тебе, а не ты мне — и должность и жену-красавицу.
— Колет тебе глаза его диплом, колет... — засмеялся Русый-старший. — Ну давай еще по одной. За тебя, Гоша!
— Давай, — мотнул головой хозяин, снова становясь пьяным.
Удивительной была эта его особенность. Трезвый может притвориться напившимся, но как пьяному притвориться трезвым? А Гоша это мог.
— Так чего ты от меня хочешь? — Он смотрел пьяными глазами на Томилина. — Говори, чего пришел? И почему опять без Елены?
— Так ты же меня одного позвал, — затравленно глядя на Гошу, ответил Томилин.
— Я? Так оно и есть. Хотел сам посмотреть, как твой водила на брюхе под «вольво» ползает.
Коноплев, как заведенный, снова стал давиться от смеха.
— Да купи себе шестисотый! — продолжал Гоша. — Денег нет? Так я дам! Я ж тебе задолжал. За то, что ты меня из наперсточников вытащил.
— Ты мне ничего не должен... — Томилин растерянно смотрел на Гошу.
Хуже нет потерять лицо. Показать, что испугался. Раздавит, как червяка. Да не нужны Гоше друзья детства. Никакая рыбалка его, Томилина, уже не спасет.
— Это я тебе должен, — сказал Томилин. — За полтора миллиона тонн нефти, которые ты будто бы прогнал через свои трубы. За должность, за жену.
— А на самом деле? — сощурился Гоша, придерживая рукой Русого-старшего. — Погоди, Костя, пусть скажет.
— Ничего я тебе не должен! — выпалил Томилин. — Ни копейки! Можешь меня ободрать как липку, ты уже кинул меня на пятьдесят тысяч тонн. Кому ты их продал?