Куда можно задевать трехметровый каяк? Туда же, куда он его девал, засунуть под торфяной берег. Ясное дело, что тащить куда-то далеко у вервольфов времени не было. Вовец принялся шарить клюкой под берегом и очень скоро услышал глухой стук. Пришлось раздеться и лезть в воду. Но солнце ещё было высоко, припекало, и стоило слегка охладиться.
Каяк ремонту не подлежал. Такие дыры не заклеивают. Вовец выволок лодку на берег, вылил из неё воду и вытряхнул содержимое. То ли вервольфам не хватило времени, то ли соображения, чтобы внутрь заглянуть, но сохранилось почти все, даже одна банка пива. Вовец её тут же распечатал и с наслаждением осушил – холодное! Но самое главное, уцелела анисимовская карта. Оклеенной пленкой, ей вода ни по чем! Вовец развернул её, аккуратно взял за уголки и стал плавно махать. Лишняя вода скатилась с пленки, остальная быстро высохла. Карту он решил оставить себе как память о Салкине, которого и вблизи ни разу не видел, но зато искал, упорно и с риском для жизни. Может, ещё и найдет.
Он снова вспомнил слова умирающего Орлова, что не вервольфы мужиков уложили. Что-то тот знал об этом деле. И неспроста оказался на топком берегу. Не был ли он сам в этом замешан? А Кучер Селифан? Почему он так лениво занимался поиском? Ждал, что тела всплывут, или, наоборот, знал наверняка, что не всплывут никогда? У Вовца постепенно созревала уверенность, что исчезновение мужиков связано с этим болотом, и Орлову это было известно. Вервольфы всячески пытались скрыть свое присутствие, даже костров не жгли и переговаривались свистками. Они и за ним погнались потому, что сам спровоцировал. А Саня собирался, по словам Кучера, акваланг попробовать. И оказался в болотистом заливе, где глубина два метра, а видимость ещё меньше. Правда, именно там стояли сети. Но их-то как раз легко найти и без акваланга…
Чем больше Вовец думал обо все этом, тем больше запутывался. И он бросил это занятие, решив для себя, что с Кучером надо вести себя осторожно и ничего лишнего не говорить. А сейчас следовало предъявить милиции дырявую лодку.
Ближе к вечеру на моторке привезли криминалистов. Занятые трупами, они чуть ли не в сумерках принялись оформлять каяк. И успели засветло. Мало того, нашли несколько пыжей и круглых картонных прокладок, а так же стреляную гильзу двенадцатого калибра. А следователь зарисовал берег, и Вовец изобразил кто где стоял, стрелками обозначив направления движения себя самого и вервольфов. Написал: "Нарисовано мною собственноручно" и поставил подпись.
На более-менее сухом месте разместился целый лагерь: Вовец, Кучер, заводские особисты, милиционер, оставленный охранять тела и вещдоки, десяток дачников, соскучившихся по развлечениям. Запалили большой костер, наварили ухи, настелили одеял и разных подстилок. Каяк вполне сгодился на роль скамейки. Откуда ни возьмись появилась разнообразная закуска и полдюжины бутылок водки и коньяка. Милиционер первый подставил кружку, махнув рукой на покойников, кому они нужны, охранять? Вовец ещё раз обстоятельно рассказал в лицах и с подобающей жестикуляцией о своих приключениях, стараясь не сбиться и не сболтнуть лишнего. А некоторые ещё пытались обвинить его в том, что он присочинил. Знали бы они…
И тут начались рассказы о всяких страшных случаях, о бандах, маньяках, русских нацистах и чеченских террористах. Местный милиционер тоже попытался вспомнить какой-нибудь забористый случай из практики, но самая жуткая история оказалась такой: пенсионер Ковырялов семидесяти семи лет убил кочергой сожительницу пятидесяти восьми лет, на почве ревности. Получил шесть лет, но через три года вышел по амнистии как инвалид войны. Нашел другую сожительницу, ещё моложе той, и опять ревнует. Как напьется, так сразу за кочергу.
– А ведь я их видел в понедельник, – вдруг подал голос один из дачников.
– Кого? Деда с кочергой? – под общий хохот спросил милиционер.
– Да нет! – дачник тоже расхохотался. – Этих, фашистов. С зятем на рыбалке были в ночь, на леща. И утречком, на зорьке, ещё клев не начался, смотрим, кто-то на резинке шлепает прямо на нас. А у нас уже удочки заброшены, прикормка. Я хотел крикнуть, чтоб в сторону отваливали, но эти, видать, сами увидели и отгребли.
– А с чего ты взял, что это они?
– Так ведь их там сидело человек десять, совершенно молча. И гребли сюда. Я, правда, особо-то не смотрел, тут как раз клевать начало. Ну, ничего, штук пяток взяли. Один такой лапоть, килограмма на три, попался.
– Ну ты загнул – на три! Тут и на два отродясь не лавливали!
– Да я сам прошлым летом на два с половиной взял! – кто-то громко поддержал рассказчика.
Вспыхнула обычная нетрезвая перепалка, когда все говорят и никто не слушает. Усердней всех старался милиционер, пытаясь выяснить фамилию и адрес свидетеля. Когда Вовцу надоел всеобщий гвалт, он тоже заорал:
– Наливай!
И сразу наступила тишина. Только стаканы и кружки забрякали. Выпили, закусили и, как обычно, разговор сразу повернул в другое русло. Принялись разбираться, чем боевики отличаются от террористов. Вовец тихонько откатился в сторонку из света костра, сразу исчезнув из вида, завернулся в чужое ватное одеяло и тут же уснул. Последней его мыслью было: если боевики, сиречь террористы, появились в ночь на понедельник, то Салкина с мужиками как пить дать замочил кто-то другой, потому что пропали они за два дня до этого…
Утром его растолкал Кучер и сунул под нос стакан.
– Лечиться будешь?
– Что это такое? – не понял спросонья Вовец.
– Панадол! – хохотнул Селифан. – От головной боли, рекомендуется международной ассоциацией наркологов и опохмеляторов.
– Только не это и не с утра, – Вовец отстранил стакан.
– А зря, с утра, знаешь, как хорошо! Принял – и весь день свободен!
У костра захохотали, кто-то крикнул:
– Ладно, иди сюда, чай уже готов!
Вовец, сладко потягиваясь, выбрался из одеяла. Пошел к озеру умыться. Солнце стояло уже довольно высоко. Ого, почти девять часов! Сверкая ветровыми стеклами в залив входил большой катер. Он таких солидных судов здесь ещё не видал.
Не успел съесть полбутерброда, как катер подмял мордой торфяной берег. Сенсационное преступление привело на болото все районное начальство и бригаду из областного управления. С собакой и металлоискателем. Всех посторонних тут же поперли с берега. А Вовца интеллигентно пригласили на катер для нового допроса. Он рассказал то же, что и вчера, ни разу не сбившись.
Тем временем металлоискатель показал наличие нескольких аномалий, требующих изучения. Во-первых, обнаружился вкопанный в землю и хорошо замаскированный ящик-тайник. В нем лежали полиэтиленовые пакеты с продуктами: разные крупы, соль, сахар, макароны. На взгляд Вовца, тайник оборудовали с месяц назад. Поверх пакетов лежали акваланг, маска с трубкой и свинцовый пояс. На поясе и баллоне акваланга нацарапано "Орлов".
Похоже, оборудование тайников входило в курс обучения вервольфов, поскольку вскоре отыскали ещё четыре. Два были набиты обгорелой утварью и металлическим остатками различных вещей – складных стульев, примусов, палаточных стоек, транзисторного приемника, станковых рюкзаков… Еще один заполнен консервами, а четвертый инструментами и строительными материалами – топорами, пилами, гвоздями, проволокой, всякими железными штырями и трубами. Все это тщательно фотографировалось и скрупулезно описывалось.
Кучер, после опознания акваланга, тут же напросился нырнуть под лавду, посмотреть, на что реагирует металлоискатель. Следователь, поразмышляв, согласился. Все равно придется нанимать водолазов, пусть уж этот бесплатно нырнет и прямо сегодня, чтобы не таскаться больше на это болото в ближайшее время. Вначале Кучер спустился в квадратную дыру, кем-то прорезанную в торфе и аккуратно заложенную вырезанным куском. К поясу на всякий случай привязали веревку, чтобы не потерялся в темноте. А Кучер её отвязал и прицепил к тому, что нашел на дне. Оказывается, подвесной мотор без винта. А вверху под лавдой болтался почти пустой бачок для бензина. Следующей находкой, по логике, должна была стать дюралевая "казанка". Грести несколько километров у всех на виду вряд ли вервольфы могли решиться, а уж через болота тем более не поволокли бы. Проще утопить.