Пропажа главного инженера породила массу проблем, гораздо больше, чем могла бы породить скоропостижная смерть. Безвестно отсутствующего нельзя уволить, а, значит, придется назначать временно исполняющего обязанности, согласовывать его назначение с министерством промышленности, чтобы молотил на этой дожности год, пока суд не признает исчезнувшего умершим. Но кто заменит Салкина в Совете акционерного общества? Это не профком, где один человек – один голос, у Вадима был на руках голосующий пакет процентов в тридцать, доверенностей от работников завода целую стопу насобирал. Теперь любое ответственное решение Совета могло быть шутя блокировано, так как требовало две трети голосов акционеров.
Но ещё больше в официальном свидетельстве о смерти нуждалась жена Салкина. Ей и так впереди предстояло судиться со своей предшественницей и её детьми по поводу наследства, так и само дело о наследстве отодвигалось на долгий срок, а надо как-то жить. Выйдя замуж за обеспеченного начальника, она, естественнно, оставила работу и теперь с отвращением прикидывала, чем зарабатывать. Конечно, у неё было, ведь это она назначила премию за обнаружение тела, которое и так могло всплыть через день-другой.
Обо всем этом Вовец с Кучером Селифаном шептались на заднем сиденьи черной "волги", которая несла их на Шургояк в деревню Аксюткино. Они не хотели, чтобы шофер слышал их разговор, ведь он возил Салкина, а сейчас директор приписал его обслуживать их маленькую экспедицию. Впрочем, водила врубил магнитофон на полную громкость, видимо, прежний пассажир не позволял этого, и сейчас он пользовался свободой звука на полную катушку.
Асфальтовая дорога пролетела сквозь деревню и нырнула в лес. Через пару километров остановились перед высокими железными воротами с вывеской "Коллективный сад "Зенит". Плечистый сторож в камуфляже отпер замок и развел створки. Въехали. У Вовца глаза округлились.
– Если это коллективный сад, то я наследник престола.
– Не верь глазам своим, – усмехнулся Кучер, – раз по документам коллективный сад, значит так и есть, а кругом участки по шесть соток.
Участки были по гектару. Садовые домики из кирпича или сборного железобетона в два этажа со встроенными гаражами. Баньки размером в приличный сельский дом, скромно притулившиеся по берегам бассейнов. Теплицы площадью в пару соток с двойными стеклами и отоплением. Теннисные корты. Рощи плодовых деревьев. Трехметровые заборы из оцинкованной сетки-рабицы, отделяющие одну фазенду от другой. Не хватало только чернокожих рабов. Но белых людей и черных "мерседесов" было навалом.
Салкинский коттедж был не хуже прочих, может, даже и похлеще. Красный кирпич, два этажа и мансарда под высокойострой крышей, цокольный этаж, с фасада замаскированный огромным крыльцом. Гараж на две машины. Вокруг обширные насаждения. Кучер повел в обход дома. Подергал бронзовую ручку задней двери, нажал кнопку звонка. Никто не открыл. Чертыхаясь, уплелся по бетонной дорожке к бане. Возвратился с ключом.
– Орлушка, наверное, к озеру отправился. Надо договориться ключ где-то здесь оставлять, а не в бане.
Внутри коттедж потрясал ещё больше. Подобную мебель Вовец видел только в рекламных проспектах. Ковров таких не видал вообще. Телевизор – косая сажень по диагонали. Камин отделан яшмой. Под потолком люстра в полтонны хрусталя и золоченой бронзы. В углу на постаменте ваза из нежно-розового родонита. По стенам картины в антикварных рамах. И это только гостиная, холл, так сказать. Жить им предстояло на мансарде, в комнатах для гостей. Здесь обстановка была поскромней: стены и потолок обшиты деревянными панелями под лак; на полу заурядный палас, но кровати приличные и постельное белье свежее. Есть шкафчик с вешалками и трюмо.
– Эта комната моя, эта Орлухина, а ты выбирай из тех двух.
Вовец слегка обалдевал. Дача больше походила на отель или пансионат. Уму непостижимо, как главный инженер завода, простаивающего без работы третий год, может содержать такое хозяйство. Квартирантов пускает, что ли, дачникам сдает из новых русских? Он постоял, соображая, какую из двух кроватей занять. Глянул в окно. Открылся вид на озеро. Берег всего метрах в тридцати от дома. Это внизу его не видно из-за насаждений.
В дверь заглянул Селифан.
– Наслаждаешься пейзажем? Пошли к воде. Орлуха, паразит, акваланг уволок. Просил его, как человека, чтобы не нырял один. Может, тут рядом где-то плюхается? Заставлю три дня посуду мыть, негодяя!
По бетонной дорожке прошли сквозь заросли вишни, усыпанной созревающими ягодами и оказались на причале, сваренном из стальных труб с деревянным настилом.
– Та-ак, – процедил Кучер Селифан, с критическим прищуром оглядывая пустой причал, – активный, собака, как кислород, разгидрит его в перекись водорода. Умелся на лодке. Ладно, пойдем пообедаем.
Они вернулись в коттедж и спустились в цокольный этаж, в кухню. Здесь их ждала куча грязной посуды.
– Стоп! – Кучер вскинул руку. – Это мне уже не нравится.
Он прошелся от стола к плите, внимательно все осматривая. Приподнял и поставил обратно чайник, сунулся в хлебницу, в холодильник. Лицо его было очень серьезно и от этого казалось чужим.
– Знаешь, все в том виде, как осталось вчера после нашего отъезда. Ох, не нравится мне все это, ох, не нравится. Только этого сейчас не хватало. Похоже, Сане не терпелось проверить акваланг. Вот, блин, фанат, ныряло хренов! – Он раздраженно врезал кулаком по воздуху и плюхнулся на стул. Похоже, обедать он раздумал, аппетит потерял. – Что делать будем?
– Вовец посчитал некорректным комментировать ситуацию и принял нейтральный тон, доверяя принятие решений старшему команды. Кучер, раздумчиво барабанящий пальцами по столешнице, пожал плечами:
– Что делать, что делать… Кто виноват и с чего начать… Давай все-таки пожрем чего-нибудь, а потом уже будем напрягаться. Заодно и выпьем. Тут без пузыря не разобраться.
Нажарили мяса с картошкой. Выудили из хозяйского бара бутылку "Столичной" и ополовинили. Только после этого принялись соображать, что делать. Очевидно одно: Саня Орлов, акваланг и алюминиевая "казанка" отсутствуют, похоже, со вчерашнего дня. Когда Селифанов отправился в город за деньгами и третьим членом группы, Орлов, видимо, взял акваланг и отправился на лодке понырять или поплавать. С ним мог произойти несчастный случай, несмотря на то, что он опытный подводник и акваланг его собственный, надежный и проверенный. Мог выйти на берег или высадиться на остров, а лодку отнесло ветерком. Сейчас кукует, голодный, ждет помощи. Но это маловероятно, так как мотора нет, а на веслах он бы, на вечер глядя, далеко не уплыл. Мог быть ещё один вариант, вполне правдоподобный: заплыл к знакомым и застрял, загулял маленько. Стоило пройти вдоль бережка, посмотреть, не привязана ли где зеленая "казанка"? День все равно к закату клонится, лучше ничего не придумать.
Вовца поразило количество начальственных особняков, так сказать, дач. По соседству гнездились главный конструктор с замом, начальник снабжения, начальники транспортного и строительного цехов, главный бухгалтер и ещё с полдюжины шишек соответствующего калибра. Кучер всех их знал, похоже был тут не раз и, судя по всему, играл в жизни завода роль несоотносимую со своей скромной должностью.
"Казанку" не нашли. Зато похожая лежала на берегу у коттеджа главбуха. Селифанов, оставив Вовца на берегу кормить комаров, убежал поздоровкаться с хозяином. Вернулся через полтора часа, когда Вовец уже совсем было собрался уходить. От Кучера припахивало коньяком, глаза блестели, а улыбка съезжала набок. Оказывается, Орлов вчера попросил у главбуха подвесной мотор, погрузился с аквалангом в лодку и отчалил. Сказал, что хочет сориентироваться и вернется часика через три. Не вернулся. Главбух дает им на завтра свою лодку, а насчет мотора они уже сходили и договорились со снабженцем. Так что все в ажуре, можно идти почивать.