— Что с вами? — спросила она после некоторого молчания.
— Ровным счетом ничего, — убирая от лица руку, медленно произнес я.
— Я вас просто стукнула, — с осуждением в голосе сказала она.
— Может, мне вам тоже съездить этой штукой, чтобы вы почувствовали, каково это?
— Вы разозлились. — В ее голосе слышалось некоторое удивление.
— Вы не ошиблись.
С трудом поднявшись с пола, я поставил упавший стул и сел на него.
— Так кто же вы? — повторил я.
Но я уже знал, кто она — та женщина, которую я слушал по автоответчику. Я узнал ее голос. Граненое стекло. «Где ты, дорогой? Я люблю тебя».
— Вы звонили ему на работу? — спросил я. — Вы — миссис Уильяме?
Она, казалось, задрожала и внутренне сникла. Миновав меня, она подошла к окну и посмотрела в сад.
— Он правда умер? — спросила она.
— Да.
Ей было сорок, а может, и больше. Почти с меня ростом. Совсем не хрупкая и миниатюрная. Решительная и властная женщина, пребывающая в мучительных переживаниях.
На ней был плащ с кожаным поясом, несмотря на то что уже несколько недель не шел дождь, и строгие черные туфли. Ее густые темные волосы были гладко зачесаны назад, завиваясь над воротником, и искусная стрижка создавала скромный ухоженный вид. На ней не было видно никаких украшений, едва заметные остатки помады на губах и никакого запаха парфюмерии.
— Как? — наконец спросила она.
У меня было большое желание ничего ей не рассказывать, отомстить за неожиданное нападение, причинить ей боль, расквитаться. Но это не имело смысла, я знал, что в результате испытал бы больше стыда, чем удовлетворения, и, поборов в себе эти чувства, я коротко объяснил ей про строительные леса.
— Это случилось в пятницу днем, — завершил я рассказ, — он сразу потерял сознание и скончался рано утром в воскресенье.
Медленно повернув голову, она посмотрела мне в лицо.
— Вы — Дерек? — спросила она.
— Да.
— Я Кларисса Уильяме.
Никто из нас не сделал попытки протянуть друг другу руку. На мой взгляд, это было бы неуместно.
— Я пришла взять кое-какие свои вещи, — сказала она. — Я не ожидала никого здесь увидеть.
«Это типичное оправдание, — подумал я, — а если бы я и вправду оказался грабителем, она бы не дала унести мне всякие старинные вещицы».
— Какие вещи? — спросил я.
Немного помедлив, она наконец ответила:
— Несколько писем — вот и все.
Кларисса перевела взгляд на автоответчик, и ее лицо заметно напряглось.
— Я прослушал эти записи, — сказал я.
— Боже мой!
— Почему это вас так беспокоит? Похоже, у нее были на это свои причины, но она не собиралась мне о них рассказывать, по крайней мере в тот момент.
— Я хочу их стереть, — произнесла она. — Это было одной из причин моего прихода.
Она взглянула на меня, но у меня не было никаких оснований для возражений, и я ничего не ответил. Осторожно, словно каждый шаг требовал моего разрешения, она неловко подошла к автоответчику, перемотала пленку и нажала на «запись», сменяя безмолвием все, что там было записано. Затем, вновь перемотав пленку, она нажала на «воспроизведение», и уже не были слышны те отчаянные призывы.
— Кто-нибудь еще слушал?..
— Не думаю. Если только уборщица имела такую привычку. Похоже, она сегодня приходила.
— О Господи!
— Там же нет вашего имени.
«И что я ее успокаиваю?» — думал я. Я все еще ощущал слабость в руках и с содроганием вспоминал тот страшный удар.
— Хотите выпить? — неожиданно спросила она. — У меня был жуткий день.
Она подошла к подносу с бутылками и налила в большой стакан водки.
— Что вы будете?
— Воду, — ответил я, — двойную. Поджав губы, она со стуком поставила бутылку на стол.
— Соду или тоник? — холодно спросила она.
— Соду.
Она налила мне в стакан содовой и немного разбавила свою водку тоником. Лед был внизу, в холодильнике. Однако никто об этом не упомянул.
Я обратил внимание, что она оставила свое смертоносное оружие возле автоответчика, предполагая, что я, очевидно, уже не представлял для нее никакой угрозы. Словно избегая непосредственного контакта, она с официальным видом поставила мой стакан возле меня на стол между маленькими каменными мишками и хризантемами и сделала несколько больших глотков из своего. «Лучше, чем транквилизаторы», — подумал я. Алкоголь снимает стресс, лечит душевную боль. Самая лучшая в мире анестезия. Я бы и сам с удовольствием не отказался.
— Где ваши письма? — спросил я.
Она включила настольную лампу. Сгущавшиеся за окном в саду сумерки резко превратились в ночь, и я всей душой желал, чтобы она поторопилась, потому что сам хотел домой.
Кларисса посмотрела на книжный шкаф, занимавший почти всю стену.
— Я думаю, там. В какой-нибудь книжке.
— Тогда начинайте искать. А то это может занять всю ночь.
— Вам нет необходимости ждать.
— Думаю, придется, — сказал я.
— Вы что, мне не верите? — спросила она.
— Нет.
Она в упор посмотрела на меня.
— Почему?
Я не сказал, что из-за алмазов. Я никому не доверял. Я не знал, кого мог без опаски попросить найти их или кто мог их искать, чтобы украсть, если бы знал, что их можно найти.
— Я вас не знаю, — сказал я безразличным тоном.
— Но я... — Она замолчала, пожав плечами. — Кажется, я тоже вас не знаю. — Она подошла к книжным полкам. — Некоторые из этих книг пустые.
«Ах, Гревил», — подумал я. Как же я смогу найти, что он спрятал? Я предпочитал прямые дорожки. Его же мысли блуждали по лабиринту.
Кларисса стала вынимать книги с нижних полок и открывать обложки. Однако, как мне показалось, не методично одну за другой подряд, а в основном те, у которых были синие корешки. Через некоторое время она нашла одну пустую и, стоя на коленях, с нарочитым сарказмом открыла ее на полу, чтобы я мог убедиться в том, что она ничего не пыталась взять оттуда тайком.