Он мягко сжал ее руку.
— Потому что ты не такая, как все. Ты заставила меня понять: Мэтт Хеннеси не исчерпывается теми дифирамбами, которые можно прочесть о нем в «Ньюсуике». Келли, ты для меня важнее, чем все, с кем я имею дело каждый день. И ты заслуживаешь большего, чем имеешь. — Его улыбка становилась все более теплой и открытой. — Миф о Мэтте Хеннеси развеивается. И это всего за неделю, проведенную с тобой. Я ощущаю себя ближе к своим корням. Мне так хорошо, как никогда.
Келли слушала его, затаив дыхание, и готова была умереть от полноты чувств. Светящиеся нежностью и теплотой глаза не отпускали ее, а угадывавшаяся в них страсть передавалась и ей. Слова Мэтта напугали ее, но не потому, что она не хотела слышать их, нет! Именно этих слов она ждала.
И в то же время боялась верить им, потому что произносил их знаменитый актер. Человек, который всегда играет. Память не позволяла ей забыть, что с самого начала, когда он был рядом с ней, то принимал вид безумно влюбленного и смотрел на нее почти такими же глазами.
— На прошлой неделе, — тихо сказала она, глядя на богатый черный бархат, ниспадавший на ее колени, — тебе удалось выбить меня из привычного русла.
Он снова взял ее за руку:
— Страшно?
Она глубоко вздохнула — сердце билось так, что он наверняка слышал.
— Ужасно. Почти два года я жила как во сне. Мэтт приподнял ее голову за подбородок:
— Я уже говорил, Келли, наслаждайся жизнью!
Келли сомневалась в том, что еще дышит. Глаза Мэтта пылали. Она видела в них страсть, нежность и какое-то удивление. Они сидели слишком близко друг к другу, но ей так не хотелось отодвигаться! Впрочем, она и не смогла бы этого сделать: тело больше не повиновалось ей. Чувствуя осторожные прикосновения пальцев Мэтта, она не знала, была ли когда-нибудь счастливее, чем сейчас. Но ее пугала растущая откровенность его пристального взгляда. Это было больше того, о чем она мечтала, и больше того, с чем она смогла бы справиться.
Келли и не заметила, как экипаж остановился. Но вот распахнулась дверца, и Келли увидела кучера, готового помочь им выйти.
Мэтт поднес руку Келли к своим губам.
— Настало время разделить тебя с обществом других. — В его голосе слышалось явное сожаление, а глаза в неверном свете говорили Келли, что придется разыграть очередную сцену для публики. Они сказали ей и то, что сцена эта не будет игрой.
Келли поразилась. Она осушила бокал и только тогда нашла в себе силы ответить.
— Благодарю за поездку, Мэтт, — улыбнулась она теперь уже с едва заметным волнением, пытаясь не выйти за рамки игры. — Ты чудовищно развращаешь меня, но мне это нравится.
— Я счастлив, дорогая. — Его голос звучал мягко. Келли стало очень спокойно. Пожалуй, она выпила слишком много вина, чтобы справиться со своей ролью в предстоящем спектакле.
Мэтт потянулся к ней и дотронулся до волос. Он смотрел на нее так, будто открыл сокровищницу.
— Блеск твоих волос подобен блеску драгоценных камней. Я подарю тебе топазы и бриллианты, чтобы ты украсила прическу.
Он вновь дотронулся до ее волос. Ей было так приятно и так легко с ним. Но искорки юмора пропали из его глаз, и Келли увидела в них одно только желание. Она смотрела на Мэтта и слушала шепот кончиков его пальцев в своих волосах, испытывая ответное чувство. И ее уже не коробило, что вот сейчас предстоит изображать эту страсть для посторонних. Она хотела быть с ним. Хотела, чтобы он запускал пальцы в ее волосы и небрежно тянул их. Хотела ощущать его руки на своей коже — чтобы страсть разгоралась, как симфония.
Но она испугалась собственной страсти: прежде ничего похожего не случалось с ней с такой неотвратимостью, угрожающей ее самообладанию. Келли в ужасе закрыла глаза.
Мэтт мягко привлек ее к себе. Он склонился над ней, ища ее губы короткими поцелуями и обвив ее руками. Ее словно током ударило, когда она почувствовала его руки на своей обнаженной спине. Она вздрогнула, и тут его губы приникли к ее губам, заглушив слабый возглас удивления. Он прижимал ее к себе все крепче, пока пуговицы от его рубашки не отпечатались на ее полуобнаженной груди. Казалось, их сердца бьются в унисон — именно это через несколько мгновений они должны были играть для публики.
— Пошли все к черту! — хрипло прошептал он, щекоча ее шею губами. Поехали домой.
Келли позволила своим пальцам побродить в его коротких густых волосах, наслаждаясь обладанием. Провела рукой по его виску, а потом погладила его ухо большим пальцем и потянулась к его щеке для поцелуя. Однако из глубины сознания пришла мысль, что где-то поблизости стоит мощный автомобиль, который после завершения этой сцены должен отвезти их на берег реки.
Она опять поцеловала Мэтта, ощущая солоноватость его кожи и понимая, что ее внезапный испуг не просто ответная реакция на его страсть. Настойчивое давление его губ разделило ее губы внезапным поцелуем. Она коснулась своим языком его языка — только на миг, и это угощение оказалось выше ее сил.
— Нет! — оторвавшись от него, задыхающимся голосом выпалила она. И отодвинулась — настолько, насколько было возможно, не в силах отвести глаз от всесокрушающей тоски, появившейся в его глазах. — Они ждут тебя, любовь моя. Мы поедем домой позже.
И, не в силах совладать с собой, медленно обвела указательным пальцем линию его губ, таких мягких и чувственных, чтобы запомнить их навсегда.
— Мы поедем домой позже, — повторила она. Большой автомобиль, стоявший на перекрестке, принадлежал владельцу сети местных кинотеатров. Остаток пути Мэтт и Келли провели в компании маленького лысеющего человека и его жены, обязанной красотой и молодостью успехам пластической хирургии.
В машине супруги то и дело наливали им шампанское и без устали твердили о том, как им повезло, что они заполучили Мэтта Хеннеси на премьеру. Это будет гвоздем сезона. Каждое известное имя увеличивает прибыли Ассоциации Харта. Но, поскольку принять участие в этом шоу согласился сам Мэтт Хеннеси, число желающих присутствовать превзошло все ожидания. Люди с энтузиазмом заплатили по максимуму за право провести время с кинозвездой и его новой леди. Ассоциация Харта благодарна Мэтту Хеннеси, владелец кинотеатров благодарен Мэтту Хеннеси, да и весь Сент-Луис — тоже…
Непрекращающийся монолог лысого человечка напоминал ритуальное песнопение. От шампанского Келли расслабилась и была точно во сне. Ей уже не казалось нереальным, что она едет на премьеру вместе с Мэттом и наслаждается его обществом, не опасаясь последствий. Все отрицательные эмоции она отложила до завтра.
Через пятнадцать минут они добрались до старинной липовой аллеи, тянущейся вдоль набережной. Ночь была великолепная, огромная луна сияла над рекой. Фонари на мосту изящно нависали над своими отражениями. А ниже по реке сверкали огоньками речные суда: «Роберт Ли», «Прекрасная Анжелика», «Сэм Клеменс», «Золотая удочка»… И, наконец, «Королева Дельты». Ее огни сияли, как звезды, и отражались в воде. Келли услышала музыку, доносящуюся с борта: регтайм, исполняемый на фортепьяно и банджо. Вдоль пристани прогуливалась публика, чье внимание распределялось между демонстрацией богатства приглашенных и еще более впечатляющей иллюминацией.
Палубы «Королевы Дельты» были расцвечены указателями и устланы звериными шкурами, что изумило Келли. Организаторы устроили экстравагантное торжество с изысканным буфетом в самом большом зале. Помимо того, публику увеселяли два джазовых оркестра. Официанты обходили гостиные с полными подносами, следуя инструкции не оставлять ничьи руки пустыми. Едва первая команда встречающих поприветствовала Келли и Мэтта возле трапа, Келли обнаружила в своей руке бокал шампанского. Мэтт вел ее бережно, защищая свою даму от жадных глаз и вопросов.