– Наши друзья не спешат.
– На их месте я бы опасался засады, – сказал Бронн. – Зачем нам вести себя столь открыто, как не заманивать их в ловушку?
Тирион кивнул:
– Тогда можно и спеть, может, в ужасе разбегутся! – Он начал насвистывать.
– Ты обезумел, карлик, – сказал Бронн, вычищая жир кинжалом из-под ногтей.
– Где твоя любовь к музыке, Бронн?
– Если тебе нужна музыка, заставил бы певца защищать тебя.
Тирион ухмыльнулся:
– Вот бы был видок! Хорошо бы посмотреть, как он отмахивался своей арфой от сира Вардиса!
Тирион вновь засвистел.
– Знаешь эту песню?
– То и дело слышу в кабаках и борделях.
– Мирийская. «Времена моей любви». Сладкая и печальная, если понимаешь слова. Ее все пела девушка, с которой я в первый раз в своей жизни лег в постель, и я так и не смог забыть мелодию. – Тирион поглядел на небо. В чистой ночной прохладе над горами горели звезды, ясные и не знающие жалости, словно сама правда.
– Я познакомился с ней похожей ночью, – неожиданно для себя начал рассказывать Тирион. – Мы с Джейме возвращались из Ланниспорта, когда услышали крик: она выбежала на дорогу, а двое мужчин преследовали ее по пятам и выкрикивали угрозы. Мой брат извлек меч и отправился следом за ними. А я остался защищать девицу. Она оказалась молоденькой, не больше чем на год старше меня, темноволосой, тонкой, с личиком, от которого растаяло бы и твое сердце, что уж говорить обо мне. Из простонародья, полуголодная, немытая… но очаровательная. Мужчины эти успели сорвать с нее почти все лохмотья, и пока Джейме гонял их по лесу, я накинул на нее плащ. Когда брат вернулся назад, я уже узнал ее имя и историю. Дочь мелкого землевладельца, она осиротела, когда отец умер от лихорадки по дороге в… да, в общем, в никуда.
Джейме лез из шкуры, чтобы догнать этих мужчин. Разбойники нечасто осмеливаются нападать на путников возле Утеса Кастерли, и он усмотрел в этом оскорбление. Девушка пережила слишком большой испуг и боялась идти одна, поэтому я предложил отвезти ее на ближайший постоялый двор, накормить и напоить. Брат тем временем отправился в Утес Кастерли за помощью.
Она оказалась настолько голодной, что я даже не поверил своим глазам. Мы съели двух цыплят, начали третьего и выпили за разговором целую бутылку вина. Мне было тогда только тринадцать, и, увы, вино ударило мне в голову. Дальше я помню только, как разделял с ней ложе. Не знаю, кто был застенчивей, я или она. Не знаю, где я отыскал тогда отвагу. Когда я лишил ее девственности, она заплакала, а потом поцеловала меня и спела эту песенку. И к утру я уже влюбился.
– Ты? – В голосе Бронна звучало веселье.
– Невероятно, не правда ли? – Тирион снова начал насвистывать. – Более того, я женился на ней, – наконец признался он.
– Ланнистер с Утеса Кастерли взял в жены дочь мелкого землевладельца? – спросил Бронн. – И как тебе это удалось?
– О, ты даже не знаешь, что может соорудить мальчишка с помощью лжи, пятидесяти серебряных монет и пьяного септона. Я не смел привести свою невесту домой в Утес Кастерли и поэтому устроил ее в собственном домике, и две недели мы с ней играли в мужа и жену. Потом септон протрезвел и признался во всем моему лорду-отцу.
Тирион удивился той грусти, которую он все еще ощущал даже по прошествии стольких лет. Наверное, он очень устал.
– Тут и пришел конец моему браку. – Тирион сел и, моргая, уставился в огонь умирающего костра.
– Он прогнал девчонку?
– Отец поступил лучше, – отвечал Тирион. – Сперва он заставил моего брата сказать мне правду: видишь ли, девица была шлюхой. Джейме подстроил все приключение, дорогу, нападение разбойников и все прочее. Он решил, что мне пора познать женщину. Он заплатил двойную плату за ее девственность, зная, что она будет у меня первой.
– Потом, когда Джейме признался, лорд Тайвин, чтобы закрепить урок, приказал привести мою жену и отдал ее гвардейцам. Они расплатились с ней достаточно честно: по серебряку с человека, – много ли шлюх может потребовать такую плату? А меня заставил сесть в уголке казармы и смотреть; наконец она набрала столько серебряков, что монеты уже сыпались сквозь пальцы и катились по полу… – Дым ел глаза, и, откашлявшись, Тирион отвернулся от огня. – Лорд Тайвин заставил меня пойти последним, – сказал он спокойным голосом. – И дал мне золотую монету, потому что, как Ланнистер, я стоил большего.
Некоторое время спустя он вновь услышал привычный шелест стали о камень: Бронн снова взялся за меч.
– В тринадцать или в тридцать, даже в три года я бы убил того человека, который обошелся бы со мной подобным образом.