– Будет неплохо повидать их детей. Самый младший еще сосал титьку Ланнистерши, когда я в последний раз видел его. Теперь ему, должно быть, лет пять?
– Принцу Томмену семь, – вспомнила Кейтилин. – Столько, сколько и Брану. И пожалуйста, Нед, последи за языком. Твоя Ланнистерша – королева, и гордость ее только возрастает с каждым годом.
Нед пожал ее руку,
– Итак, будет пир с певцами, и Роберт захочет поразвлечься. Я пошлю Джори на юг с почетной охраной, чтобы встретить их на Королевском тракте и проводить до дома. Боги, как же мы всех накормим? Он уже в пути, ты сказала? Черт бы побрал эту королевскую толстокожесть!
ДЕЙНЕРИС
Брат поднял платье, показывая ей.
– Смотри, какая красота. Прикоснись. Пощупай эту ткань. Дени прикоснулась к платью. Невероятно гладкая ткань, казалось, омывала ее пальцы подобно воде. Дени не помнила, чтобы когда-нибудь носила столь мягкую одежду. Ткань пугала ее. Она отняла руку.
– Платье и в самом деле мое?
– Это подарок магистра Иллирио, – отвечал с улыбкой Визерис. Брат ее пребывал сегодня в хорошем настроении. – Ткань подчеркнет фиалковый цвет твоих глаз. Кроме того, ты получишь золото и всякие камни, Иллирио обещал. Сегодня ты должна выглядеть как принцесса.
Как принцесса, подумала Дени. Она уже и забыла, что это такое. А может быть, никогда и не знала.
– Почему же он дал нам столь много? – спросила она. – Чего он хочет от нас? – Уже почти полгода они обитали в доме магистра, ели его еду, пользовались услугами его лакеев. Дени уже исполнилось тринадцать, она прекрасно понимала, что в свободном городе Пентосе за так подарков не делают.
– Иллирио не дурак, – проговорил Визерис, тощий, нервный юноша с узкими ладонями и лихорадочным взглядом сиреневых глаз. – Магистр знает, что я не забуду друзей, когда сяду на престол.
Дени ничего не сказала. Магистр Иллирио торговал пряностями, самоцветами, драконьей костью и другими не менее драгоценными вещами. У магистра были друзья во всех девяти свободных городах, да и за ними, в Вейес Дотрак и сказочных землях возле Яшмового моря. Считали также, что всех своих друзей он самым любезным образом продавал за подходящую цену. Дени прислушивалась к разговорам на улицах и знала об этом, но предпочитала не смущать брата, когда он сплетал паутину своих мечтаний. Проснувшийся гнев его бывал ужасен… Визерис всегда предупреждал ее: «Не буди дракона!»
Визерис повесил платье возле двери.
– Иллирио пришлет рабынь, чтобы ты искупалась. Постарайся, чтобы от тебя не пахло конюшней. У кхала Дрого тысяча лошадей, но сегодня он ищет другую кобылу. – Брат оглядел ее критическим взглядом. – Опять сгорбилась. Распрямись.
– Он хлопнул Дени ладонью по спине. – Пусть он увидит, что ты похожа на женщину. – Пальцы его мимоходом коснулись ее наливающейся груди и сжались на соске. – Ты не подведешь меня? Если что – хорошего не жди. Ты же ведь не хочешь разбудить дракона, правда? – Он жестоко ущипнул ее тело под грубой тканью. – Не хочешь, так? – повторил он.
– Нет, – робко ответила Дени.
Брат улыбнулся:
– Хорошо. – Он прикоснулся к ее волосам едва ли не с симпатией. – Тогда тот, кто напишет историю моего правления, милая сестрица, отметит, что оно началось сегодня ночью.
Когда он ушел, Дени направилась к окну и завистливым взглядом поглядела на воды залива. Заходящее солнце вычерчивало черные силуэты квадратных кирпичных башен Пентоса. Дени могла слышать пение красных жрецов, разжигавших ночные очаги, и крики оборванных детей, носившихся по улицам. На мгновение ей захотелось оказаться среди них – босой, запыхавшейся, в лохмотьях, без прошлого и будущего… только бы не присутствовать на пиру в доме кхала Дрого.
Где– то там, за закатом, за Узким морем, жила земля зеленых холмов, цветущих равнин и громадных бегущих рек; башни из темного камня вырастали между величественных голубых гор, рыцари в панцирях выезжали на битву под знаменами своих лордов. Дотракийцы звали эту землю Рейхе Андал -землей андалов. В Вольных Городах ее именовали Вестеросом и Закатными королевствами. Брат называл этот край проще.
– Наша земля, – говорил он. Слова эти он носил с собой словно молитву, которую надо повторять почаще, чтобы боги наверняка услышали ее. – Земля принадлежит нам по праву рождения, она отнята у нас предательством, но она наша, наша навсегда. Кто сумеет обокрасть дракона? О нет, дракон не забудет.
Быть может, дракон и помнил, но Дени забыла. Она никогда не видела земли, которую брат называл своей, – страну, оставшуюся за Узким морем. Он рассказывал ей про Бобровый утес, иначе Кастерли Рок, Орлиное Гнездо, Хайгарден – Вышесад, Долину Аррен, Дорн, остров Ликов, но имена эти оставались для нее пустыми словами. Визерису было восемь, когда они бежали из Королевской Гавани, спасаясь от наступающей армии узурпатора, но Дейенерис тогда еще лежала в материнском чреве.
И все же иногда Дени представляла себе, как все было, – так часто брат рассказывал ей эту повесть. Они бежали ночью, чтобы пробраться к Драконьему Камню, черные паруса корабля блестели под луной. Она видела своего брата Рейегара бьющимся с узурпатором в кровавых водах Трезубца и погибшего ради любимой женщины. Видела и захват Королевской Гавани теми, кого Визерис называл псами узурпатора, – лордами Ланнистером и Старком. Видела принцессу Элию Дорнскую, еще молившую о милосердии, когда наследника оторвали от ее груди и убили перед глазами матери. Видела полированные черепа последних драконов, слепыми глазницами глядевшие со стен тронного зала на цареубийцу, золотым мечом перерубившего горло отца.