— Что тут думать? В селе люди. Так? Наши люди. Там учитель наш, лекарь наш. Там наш товар, который нам должны привезти. Так?
— Ты командуй, командуй…
— Командуй… Покомандуешь тут. А если что? За ошибки кровью расплатимся, — побурчал старик, смотря куда-то вниз, на свои несуразные валенки. Кивнул каким-то своим мыслям, поднял глаза, всмотрелся в стоящего перед ним:
— В общем, так, Петро, веди своих бойцов. На рожон не лезь. В схватку не ввязывайтесь. Присмотритесь. Постреляйте ворога издали, да и обратно, к хранилищу. Тут мы подопрем. Понял? Чтобы без потерь мне! — поднял он сухой палец к носу командира отряда. — Патруля дело в селе на улицах резаться, не наше!
И уже отворачиваясь обратно к амбразуре:
— Да, и пацанов-то оставь. Не нужно их в ночь с собой брать.
Обернулся на недовольное перешептывание, всмотрелся в колыхнувшийся чуть в стороне строй.
— Что, повоевать хочется? Гер-рои, мать… Прости, господи… Тьфу, все подряд тут вспомнишь с вами! Успеете, парни. Все успеете. Навоюетесь еще по самое некуда. Если это то, что ждали… Ох, рано, рано…,- покачал он головой и снова отвернулся, приник к амбразуре, вслушиваясь в ночные шумы, пытаясь достать хоть как-то до села, понять, не ошибиться.
Снаружи караульный подтвердил, что все спокойно, ворота приотворились чуть-чуть, и пока в амбразуры напряженно вглядывались глаза стрелков, ветераны первого отряда, вся полная дюжина, выскользнули наружу и растворились в черной ночи, уходя знакомой, наезженной и постоянно расчищаемой от кустарника, дорогой в сторону села.
Ворота тут же лязгнули, закрываясь, тяжелый железный засов встал на место. И снова только шепот в амбразуру:
— Прошли крайний пост. Все, им уже близко…Огонь гаснет в селе. Тихо становится…
Старый стоял, упершись лбом в холодный ржавый металл ворот, одним глазом кося в узкую, не шире ладони, только для стрелы или если копьем ударить наружу, щель амбразуры. Снаружи тянуло ночной прохладой. От холода всего передергивало, подрагивали плечи. Не стоялось. Хотелось куда-то бежать, что-то делать. Но что? Прыгали мысли:
"Если патруль успел, если все как надо сделали, если вход и выход заперли, то может обойтись. А если нет? Кто там бился? Селяне с топорами и арбалетами? Ночью, с пожаром… Ой, беда, беда… Да, не оттуда ждали-то. И как же — с юга, выходит, что ли? А свободные, свободные-то — пропустили, значит? Или… Эх, рано, рано. Не готовы…"
Он замер, чуть привстав на цыпочки, обратившись в слух: показалось, шум там какой-то.
— А? — глянул вправо, на стрелков. — Или показалось мне? Слушать всем!
Шепот раздался рядом, почти возле уха, с той стороны ворот:
— Возвращаются, Старый. Идут наши. Встречайте.
— Как — идут? Уже? — и через почти незаметную паузу. — Все идут?
Отвернулся от амбразуры, прикрикнул вполголоса на оставшихся молодых:
— Мечи в руки, ребята! Быстро-быстро-быстро! К воротам! Готовсь! Эй, стрелки, глядеть в оба!
Замерли все на своих местах. Отряд мечников с короткими мечами, собравшийся тесной кучкой у ворот. Стрелки с арбалетами, нацеленными в ночь. Караульные внешних постов, залегшие по опушке недалекого леса.
Хоть и выжигали постоянно лес, хоть и вырубали кустарник, а все же от опушки до ворот — только-только стрелой не достать. Близко лес. Близко опасность. Потому и в напряжении всегда караульные. Потому и идут, как на смерть каждый раз, те, чья очередь караулить снаружи.
Шум неподалеку, шаги, веселый шепот в амбразуру:
— Наши, все! И с добычей какой-то! Тащат с собой чего-то!
— Приготовились! — дал отмашку Старый. — Начали!
Двое сдвинули засов, тут же подперев рычагами створки ворот. Потом потихоньку стали отпускать. Стрелки приникли к ложам арбалетов, не спуская глаз с темноты, царящей вокруг, целя прямо, в сторону леса, а те, что у ворот, чуть вкось, вперекрест по площадке перед воротами.
Старый шагнул чуть в сторону, освобождая место двум мечникам, позвал:
— Петро?
— Я тут! — откликнулся тот снаружи.
— Порядок знаешь. Ты — последний. Ну, начали?
— Первый! — крикнул Петр.
— Первый! — повторили стрелки у амбразур. Чуть шевельнулась одна створка ворот, в узкую щель с трудом протиснулась темная фигура. Двое тут же отвели его, придерживая за руки и держа мечи наизготовку, упертыми в его бока, в дальний угол, к фонарю, повернутому к стене, чтобы не слепить стрелков.
— Есть первый! — крикнули из угла. И уже бегом вернулись к воротам втроем и встали в строй, стоящий напротив ворот, а крайние двое встали на их место.
— Второй! — крикнул Петр. Процедура проверки повторилась. Когда на площадке у ворот, по подсчетам Старого, осталось всего трое из первого отряда, Петр негромко сказал в амбразуру: