Миледи торопливо сдирает афишу, прячет за спиной. Бармен делает ей ужасные глаза. Гости в боевой готовности надвигаются на виновницу. Та изображает нервный тик.
Валька объясняет гостям: — Она инвалид с детства. От волнения пошли судороги.
Энн, снова изображая леди: — Это тяжело смотреть… И ее духи, святой Патрик! Воздух! Мне надо иметь свежий воздух! Я буду говорить президент! Пусть запрещайт слушать мой муж в грязных местах.
Спутник: — Именно! Я немедля сообщу в Санэпид станцию, что видел на продуктах питания энергичных, хорошо упитанных тараканов.
Уходят.
Бармен к Миледи с глубоким вздохом: — Ты уволена, детка. В третий и в последний раз. И никогда, никогда больше добренький Гарри не пустит даже на порог…
Миледи: — К чертям тебя и твое заведение! Развел тараканов, бразильский шпион!
Берет телефон, решительно набирает номер.
— Вы ищете уродов? Отлично! (гнусавя в трубку). У меня одна нога, врожденное косоглазие и хронические ринит. Еще…, но это между нами, болезнь Паркинсона в стадии обострения… Не хотелось бы афишировать. Я еще не замужем.
— Сколько мне лет? — М–м–м…Слегка за сорок. Если точнее для анкеты? Ну, скажем, — пятьдесят шесть. Люблю ли я громкую музыку? О, мивая! Как я танцевала в дансингах на Елисейских полях! Это было еще до войны — носили крепд–джорджетт и стрижку «гарсон». Сейчас я вам расскажу о своем дружке Жанне. Жанне Маре. Он же не всегда был э… голубоватым. Вы меня понимаете? Что? В среду с девяти до одиннадцати в двести тридцать пятую комнату… Записываю… Со всеми протезами… Своими или вообще? Поняла. Вы очень, очень любезны…
СЦЕНА 2
Холл рекламного агентства. У входа в помещение студии очередь инвалидов разной степени разрушения.
Миледи появляется в холле, грохоча костылем и скрипя протезом. Она вполне убедительна в образе инвалидки. (В носу тампоны, на деснах капы, дикая прическа, макияж. Кроме того — тик, косоглазие) Хорошенькая ассистентка, засияв от восхищения при виде расфуфыренной в пух и прах каракатицы: — О! Рада вас видеть, госпожа…
Мил.: — Госпожа… Виолетта Гарбо. Это псевдоним.
Ассистентка провожает ее сквозь ряды ожидающих просмотра инвалидов в помещении студию, где проходят съемки ролика. Докладывает режиссеру тихо: — Кажется, то что надо. Виолетта Гарбо.
Миледи усаживают в кресло, поставленное в свете софитов.
Режиссер (Феликс Черемухин) объясняет ей: — Мы снимаем рекламный ролик нового стерео проигрывателя. Идея такова — не только юные отморозки, но и люди солидные, даже, простите, в чем–то ограниченные, не могут устоять против хорошей музыки. Она их заводит, взрывает, уводит… Да, учтите — вы мексиканка! Знойная, страстная, горячая… Грим потом — это всего лишь проба. Дайте ей текст (ассистентка дает инвалидке текст песни). Пойте как можете, мисс Гарбо… Ролик будет озвучиваться профессионалом. Если музыка взволнует — пританцовывайте! Вы еще так молоды! Душой. Фонограмма! (оператору) Начали, Боб!
Миледи заслонилась руками от нацелившегося на нее объектива, — Сейчас же уберите камеру! Надеюсь, вы работаете по системе Станиславского? О каком перевоплощении может идти речь? Мексика — это бурная страсть, прежде всего. Страсть брюнетки. Я дам вам страсть брюнетки. А вы мне — черные кудри. (осматривается, видит большие муляжи микрофонов для караоки) Что это у вас здесь кругом торчит? С колючками? Простите, это нельзя показывать! Это эстетическая порнография!
Режиссер: — Это увеличенное изображение микрофонов той системы, которую мы рекламируем. Одновременно, по моему замыслу, они должны напоминать кактусы. Речь идет о продукции из латинской Америки. Понимаете — емкая метафора!
Мил.: — Ну, если емкая… Мне, в конце концов, все равно! Я не девушка. Но народ — народ будет против!
Режиссер: — Найдите даме парик и сделайте губы. Я сам ей подыграю!
(Пожелания выполняют) Миледи в смоляном парике модели «а ля Пугачева» заулыбалась камере, скосив глаза к переносице.