– Я смотрю, ты неравнодушна к кошкам, – заметила я, чтобы развеять неловкую паузу.
– Да уж. Я люблю их больше, чем людей… Скажи, Марфа, как ты относишься к людям? Ну, к роду человеческому в целом?
Я пожала плечами.
– Я особо не задумываюсь о таких вещах. Ну, живу себе… Соблюдаю библейские заповеди. Не убий, не укради, не пожелай мужчины ближнего своего, это в моей интерпретации… Люди все, конечно, разные, но в целом я их люблю. В конце концов, я же сама человек! У меня есть друзья, от которых я без ума, у меня есть работа, без которой я не могу. Бог не дал мне детей, но есть дети моих друзей, моих родных. Все это – люди. Да, я их люблю.
– Понимаю…
Шейла опять задумалась, орудуя кочергой в камине. Дымоход, видимо, давно не чистили, и едкий дым частично наполнил гостиную. – А я вот считаю людей некоей ошибкой мирового разума. Без них на земле сейчас был бы рай!
– Вот как? – я изумленно подняла брови. – Интересная мысль! А кто же сможет подтвердить, что это рай, если не разум человеческий?
– Природа не нуждается в оценке со стороны!
– Полагаю, что тебя кто-то здорово обидел, – я снисходительно усмехнулась. – В семье, конечно, не без урода. Но не стоит из-за этого смешивать с дерьмом всех!
– Я убеждена, что человек – это ошибка. Тупиковая ветвь эволюции, направленная на саморазрушение, – Шейла была упряма, как осел, – этот биологический вид все равно изничтожит себя. Но, к сожалению, до этого он изничтожит вокруг все живое.
– Можно подумать, тебя родил не человек! – возмутилась я. – Ты не была вскормлена человеческим молоком, тебе не дарили игрушки, у тебя не было друзей, любимых?
– Марфа, это все риторика! – вяло отмахнулась она, подливая себе коньяку. – Ты же понимаешь, что по большому счету я права. Просто ты живешь сегодняшним днем, а я вижу проблему в целом. А вот скажи мне – смогла бы ты совершить героический поступок в отношении любимого рода человеческого?
– Объясни, пожалуйста, я не совсем поняла.
– Ну, допустим… Если бы от тебя, например, зависела судьба человечества или части человечества… Но для этого надо было отдать свою жизнь?
Я задумалась… Ха-ха! Честно говоря, я не была готова отдавать свою жизнь ради человечества.
– У меня слишком силен инстинкт самосохранения! Его заложила твоя дорогая природа, – попыталась отшутиться я. – Если только ради друга…
Тут я прикусила язык, подумав, что и ради друга вряд ли пошла бы на эшафот.
– Шейла, ты задала слишком сложный вопрос. Я пока не готова ответить на него!
– А ты и не сможешь искренне ответить. В этом человеческая сущность.
– М-да… Ты меня озадачила. А кто ты по профессии? – мне стало безумно интересно, откуда дует ветер. Впервые в жизни я столкнулась с таким мировосприятием!
– Я просто много думаю, – пробурчала Шейла, уклоняясь от ответа. – И много читаю.
– Но ведь книги тоже написали люди! – съязвила я. – Все, что ты видишь и чем пользуешься – создано человеческими руками! Может, тебе поселиться в лесу, вырыть землянку и питаться грибами?
Или жаль расставаться с благами цивилизации? Теплый туалет и все такое… Все-таки от человека есть своя польза! – я откровенно стебалась.
– Человечество не принесло Земле никакой пользы! – отрезала Шейла.
– А почему оно должно обязательно приносить пользу? – резонно заметила я. – Что выросло – то выросло. Люди просто живут и все. Что ты так уперлась в эти необъятные проблемы? Докторскую пишешь? Еще Прутков говорил, что… Впрочем, не важно. Лучше займись собственной жизнью! Счастливый человек, по крайней мере, меньше приносит вреда окружающим.
– Любой, даже самый счастливый разум, создан для того, чтобы приносить вред! – прошипела Шейла.
– О, Боже! Категорический аперитив! – чувствуя, что меня загрузили по полной программе, я потерла виски и уставилась на чучело совы, висевшее над камином, словно ища поддержки.
– Императив! – раздраженно поправила она.
– Епс! Да у вас, девушка, с чувством юмора проблемы… Это нехороший признак.
Шейла смущенно потерла нос:
– Я иногда не понимаю юмор…
– Ты зануда и человеконенавистник! – я устало откинулась в скрипучем кресле. – У тебя джентльменский набор старой девы… Извини… Наверное, я не ошибусь, если предположу, что ты не замужем и никогда не была?
– Я не могу однозначно ответить на этот вопрос… – кажется, собеседница была слегка озадачена моей последней фразой.
Это окончательно вывело меня из себя:
– Знаешь, Шейла, "жопа – есть, а слова – нет" – так не бывает! Ты что, не помнишь, была ли ты замужем?
Она не ответила.
"О, черт!.. Похоже, я попалась на крючок к обычной психопатке, у которой сезонное обострение. Этого еще не хватало! Хотя, если размышлять логично, то главная психопатка здесь – я. Какой бес, скажите, занес меня сюда?! Вот, уже начала хамить, а это первый признак, что ко мне вернулось чувство неуверенности…" Кажется, Шейла прочитала мои мысли:
– Не волнуйся, Марфа, с психикой у меня все в порядке!
Я не совсем была уверена в этом и отвернулась, чтобы она не видела моего взгляда.
Камин, наконец, разгорелся. Хозяйка присела рядом в плетеное кресло, и, прищурившись, наблюдала за огненным танцем. В глазах ее ярко отражались язычки пламени. Казалось, они были вместе, она и огонь – оба рыжие, непонятные и обладающие тайной силой притяжения…
– А вот ты, – я решила не сдаваться, – сама-то отдала бы свою жизнь за что-нибудь? Почему бы тебе не лечь грудью на какую-нибудь трубу, во имя экологии или еще там чего…
– Если бы вопрос исчерпывался одной трубой, я бы это сделала, – без колебаний ответила она. – К сожалению, это ни к чему не приведет, кроме моей бессмысленной смерти.
Я в изумлении посмотрела на нее. Ну и ну! Вот столкнула меня жизнь! Жила себе, никого не трогала… Да-а… А ведь мне действительно уже не скучно! Неужели это уже Игра? Она уже идет, и я незаметно подчиняюсь ее правилам, начиная с того момента, когда я сняла трубку автомата?! Я снова принялась шарить взглядом по окружающей обстановке: старая мебель, книги, пыль и тишина… Стены украшали лосиные рога, чучело неясыти и несколько небольших, но приятных картин, изображающих сцены охоты на вальдшнепов. Интересно, это все ее или осталось от старых хозяев? Не похоже, чтобы Шейла увлекалась охотой, хотя, несомненно, что-то хищное в ней чувствовалось. На второй этаж вела узкая деревянная лесенка с истершимися от старости ступенями и облупившейся краской на поручнях. Она говорит, что родилась здесь, тогда почему она снимает этот дом? Что-то здесь не то…
На тумбочке, рядом с телефоном, я увидела маленькую странную фигурку – женщина с головой кошки. Пока я рассматривала ее, Шейла заглотила еще одну рюмку коньяку. Глаза ее, обращенные внутрь, сейчас ничего не выражали, словно желтые стеклянные шарики. Черт, не хватает, чтобы она еще и напилась!
Камин медленно нагревал холл, несколько яблоневых поленьев наполнили комнату приятным ароматом. Я подошла к огню, протянуть озябшие руки и привести мысли в порядок.
Неожиданно Шейла сказала:
– Полагаю, нам уже пора переходить к делу. Ты еще не забыла, зачем мы сюда приехали?
– Не забыла… – я моментально напряглась. – Все жду, когда ты мне объяснишь правила Игры.
– Марфа, я думаю, что тебе все же нужно чуть-чуть выпить. – Шейла усмехнулась. – Это расслабит тебя… Не хочу, чтобы услышанное слишком потрясло твое воображение.
– А я не хочу, чтобы у меня отобрали права. И коньяк я не пью.
– Глупости… Я же не предлагаю напиваться… Впрочем, как хочешь. Тогда слушай… Через несколько дней мы улетаем в Египет.
– Что-что? Зачем?!
– Таковы правила Игры. Этого достаточно? – Шейла усмехнулась, глядя, как вытягивается мое лицо. – Утром я тебе позвоню, и мы поедем в агентство. Не забудь взять все, что положено…
– У меня завтра днем самолет в Париж! Я еще вещи не собрала!
– Забудь про Париж. Забудь про свою прошлую жизнь.
Я ошалело уставилась на женщину.