Час просмотра телевизора показался мне одним из самых долгих в моей жизни. Она настояла на том, чтобы прижаться ко мне поближе. И хотя она не протестовала, когда я провел руками по её гладким обнаженным бедрам, пытка, которую она подвергла моему бедному заключенному в тюрьму члену, заставила меня задуматься, стоило ли оно того.
В какой-то момент, несмотря на мои опасения, я позволил руке залезть под верх её платья, мои пальцы коснулись гладкой кожи груди. Она остановила меня, коротко сказав:
— Нет.
И поправила платье поплотнее вокруг себя.
Наконец выяснилось, что ей надоело меня дразнить.
— Иди наверх, — сказала она. — Снимай свои красивые трусики и ложись на кровать.
Я бросился повиноваться, спотыкаясь в спешке.
— Ох, — сказала она с дивана. — Я думаю, ты бы хотел, чтобы тебя связали, правда?
Это вообще не входило в мои планы. Я хотел взять её, может быть, сзади, чтобы подтвердить своё господство; заставить её визжать и стонать подо мной.
Но секс есть секс, и если она хочет меня связать, ладно. Время от времени мы эксперементировали с подобными вещами, но обычно она была связана, а я врывался в её влажную пизду.
На этот раз, казалось, всё будет иначе.
— Используй ремни-липучки, — продолжила Майя. — Хорошая сучка, — любезно сказала она, и теперь это слово стало для неё второй натурой.
Я не протестовал и вскоре оказался голым, если не считать устройства целомудрия, на спине, на кровати. Одно запястье было надежно прикреплено к каркасу кровати, другое на данный момент было свободно.
Майя заставила меня ждать. Двадцать минут, тридцать…Всё это время мой член пульсировал внутри стального снопа. Прошёл почти час, прежде чем она наконец вошла в комнату.
Она с удовольствием посмотрела на мою обнаженную фигуру, а затем наклонилась над моим туловищем и крепко прижала руку к моей голове.
— Ты помнишь стоп-слово?
— Да, — выдохнул я.
Я бы ни за что не воспользовался этим, так близко к тому, чтобы кончить в мою прекрасную жену.
Она ещё раз слегка улыбнулась и позволила платью упасть с её тела, обнажая безупречную кожу цвета кофе с молоком.
— Боже, ты прекрасна, — сказал я.
— Спасибо, — ответила она.
Она была совершенно голая, если не считать ожерелья с прикрепленным к нему ключом и тонкой золотой цепочки на животе, которая только подчеркивала её узкую талию и женственные бедра.
Без предисловий она поднялась на кровать и поставила два колена по обе стороны моей головы, оседлав моё лицо.
— Заставь меня кончить, сука. Сделай свою работу хорошо, и, возможно, тебе удастся выйти из клетки.
Мне не нужно было два раза говорить. Я начал ласкать и лизать её мокрую киску так умело, как только мог. Судя по звукам, доносившимся из её рта, я неплохо справлялся.
Дважды мне было приказано лизнуть её до оргазма, и дважды я это сделал, каждый раз, когда её освобождение сигнализировало движением бедер и вздохами удовольствия.
Когда она, наконец, насытилась, она сняла свой мокрый холмик с моего лица и легла рядом со мной на кровати.
Я задыхался от возбуждения и не мог остановить свою мольбу.
— Пожалуйста, Майя. Пожалуйста. Позволь мне кончить. Пожалуйста.
Она смеялась над моими мольбами.
— Такая нетерпеливая маленькая сучка, не так ли?
— Да. Я маленькая сучка, — выдохнул я. — Пожалуйста, Майя. Я тебя люблю.
Я едва понимал, что говорю. В этот момент её продолжавшееся целый день поддразнивание достигло кульминации. Я был податлив и в отчаянии.
Она позволила пальцам одной руки провести по моей груди, животу и нежно погладить мой выпуклый член между прутьями клетки.
— Я думала, детка… — сказала она.
Это была её обычная прелюдия к просьбе.
— Что угодно, — выдохнул я, её пальцы вызвали дрожь в моём теле.
— Ты еще не знаешь, что это такое, — улыбнулась она, подняв пальцы.
— Что угодно, — снова выдохнул я. — Просто пожалуйста.
— Я подумала, может, ты захочешь надеть его завтра снова?
— Хорошо, — выдохнул я, даже не задумываясь.
— Потому что тебе это так нравится, не так ли? Быть запертым и быть моей маленькой сучкой?
— Да, — выдохнул я. — Спасибо. Мне нравится быть взаперти и быть твоей маленькой сучкой.
— Хорошо, — сказала она радостно. Она прижалась губами к моим, проникая языком в мой рот и пробуя на вкус себя, прежде чем прервать поцелуй и стянуть ожерелье со своей шеи. — Бедный малыш, — проворковала она, склонившись над моим заключенным в оболочку членом. — Всё заперто.