Она не соврала Андрею Хованцеву, рассказывая ему, что свою карьеру начала с истребления всех, причастных к убийству его двоюродного брата. Всех, кроме Гузкина, который получил срок и был вне пределов её досягаемости. Ей было всего лишь пятнадцать, когда отточенным ударом, который она тренировала в своей секции карате, она убила первого из этих здоровых лбов — подонка, давшего Леониду Жилину подножку сзади…
И очень скоро её нашли и оценили…
Она соврала в другом. Хотя можно ли назвать враньем некоторые умалчивания и неточности, возникающие тогда, когда язык просто не поворачивается говорить правду? Во-первых, её разговор с Ленькой за несколько минут до его убийства, не был наивным девчоночьим объяснением в любви с её стороны. Она сказала ему другое… Но Ленька принял это и, сложись все не так трагично, она бы в любом случае носила бы сейчас не свою нынешнюю фамилию, а фамилию Жилина… Во-вторых, она не ушла домой сразу после разговора, как он ей велел: она осталась за бетонными плитами, и видела все…
В главном — в том, что для неё было главным — она Андрею не соврала: Ленька пообещал ей, что не умрет, что бояться ей нечего. И он бы сдержал обещание, если бы схватка происходила по тем «законам чести», которые были приняты среди местных ребяток для разборок на ножах.
Она встала, поглядела на часы. Четыре часа утра, и сна ни в одном глазу. Еще одна бессонная ночь — ночь стискивающих горло ярких воспоминаний, не потерявших своей остроты. Она подошла к двери балкона, отворила её. Сразу стал слышнее шум на улицах: вечером «Барселона» одержала свою очередную победу, уверенно продвигаясь к общей победе в чемпионате Испании, и самые преданные болельщики, которых было немало, готовы были гулять до утра, окрасив город в сине-красные тона. На неё повеяло зябкой ночной прохладой, но она даже не поежилась, прохлада была ей приятна. Каждая клеточка, каждая пора её обнаженного тела с удовольствием откликалась на нее… Она всегда спала обнаженной, если только не приходилось облачаться в роскошные соблазнительные пеньюары ради очередной «заказанной» ей жертвы. Она любила давать свободу своему телу, такому прекрасному, без малейшего изъяна, и любила мимоходом подмечать в полутемных зеркалах, как грациозно она движется, как работают её скрытые под нежной кожей мускулы, мощные, гибкие и пластичные, как у леопарда или снежного барса.
И ещё она любила северный климат, холод и снег. Даже в Испании ей было не очень уютно, хотя из всех южных стран Испания была ей ближе всего. Испанцы чем-то очень похожи на русских…
Но иногда не приходится выбирать страну. Дело есть дело.
Она села в кресло, раскурила сигарету, несколько раз сжала пальцы в кулак и разжала их, любуясь, как здорово и четко они работают…
Да, Гузкин… До него она не добралась. Из лагерей Гузкин отправился в Молдавию, не заезжая в родной город. Когда она его отыскала, года через три после того, как он вышел из лагерей, он был уже больше года, как мертв.
Кому понадобилось его убивать?
И почему Гузкин с компанией, при всей их подлости — «отмороженности», как говорят теперь — рискнул нарушить правила честного поединка на ножах? Такого среди местной шпаны не прощалось — сподличавший становился изгоем, которого надо самого прирезать, как бешеную собаку. В те времена законы уголовной чести ещё были очень суровы.
И Гузкин не пошел бы против этих законов, если бы не ощущал за собой мощную поддержку.
Вроде бы, Жилин и Гузкин не поладили из-за девахи, которая сначала «крутила» с Гузкиным, а потом забеременела от Жилина.
Но ради женщины Гузкин не противопоставил бы себя всем отчаянным ребятам района.
И он получил всего три года — смешной срок. А когда отсидел эти три года, его прибрали…
Кто-то, убивший Леньку руками Гузкина, заметал следы.
Кто-то, для которого и двенадцать лет спустя разоблачение оказалось бы смертоносным.
И это разоблачение могло грянуть в любой момент.
Если для тех, кто стоял за спиной Гузкина, наступит пора неприятностей, они постараются нанести удар через двенадцатилетнего Леньку-младшего, сына Леонида Жилина.
Богомолу судьба мальчика была не безразлична. И через Андрея она знала, как складывается его жизнь. Если с мальчиком что-то случится, Андрей сразу пошлет ей сигнал.
Это будет значить, что кто-то растревожил старую тайну, и наступило время действовать.
Но даже Богомол, знавшая очень многое, до конца не представляла себе, насколько эта тайна уникальна и страшна.
ГЛАВА ПЕРВАЯ