После того, как восторженное топанье начинает доноситься с противоположного края Шпиля, Тварь Углов решается закончить:
– Так вот. Как насчёт несколько отбелить кошачье племя и сделать демоническим существом собаку? Это я насчёт рассказа, если вдруг не дошло.
– Почему бы и нет, – для баланса хлама в Шпиле я запинываю мелкие бусинки и засохшие листья обратно в их сумрачную обитель, – Пока я ещё не нашла срочных дел и думаю, что это будет интересный рассказ.
– Тогда приступай, а я пока побегаю с этими двумя.
– Ты?! Гордый независимый демон? – вздёргиваю бровь я.
– Это исключительно для того, чтобы держать себя в форме, – поясняет Тварь Углов, – Нечего тебе об этом думать, ты занимайся чем положено. Давай-давай!
Да даю я, даю, чего так торопить-то?
Некоторое время я подумываю над названием, потом вывожу то, что решила, тонкой гелевой ручкой.
Комментарий к Конфигурация шестая
Рассказ Над:
https://ficbook.net/readfic/11551336
========== Конфигурация седьмая ==========
Думаю, настало самое подходящее время для того, чтобы рассказать вам, где мы находимся.
Мир сновидений, или в обиходе просто вирт – вторая по величине чрезвычайно сложная система, известная человечеству. Никто точно не знает, когда он появился, хотя и предполагается, что вирт начали создавать ещё первые обзавёдшиеся сознанием животные. Именно поэтому здесь относительно мало объектов технического происхождения и гораздо больше неприрученных лесов, полей, рек, лиманов, скал, озёр и прочих объектов, составляющих неповторимую и крайне пёструю анамнетическую природу.
Термин «анамнезис» был придуман ещё Платоном для обозначения мира идей, в котором обретаются души до рождения; как название для мира сновидений это слово используется редко, однако иногда его можно заметить в именах живых существ.
Фауна вирта также отличается редкостным разнообразием и состоит из животных либо когда-то живших, либо придуманных в рамках мифологии и человеческих страхов.
Самые грозные животные мира сновидений – это наводящие ужас символы кошмаров Мигрирующие Охотники (или в обиходе просто Мигрирующие). Они шестикрылы и по габаритам часто перерастают аэропланы; всеядны и практически ничего не боятся. Наиболее примечательной частью тела этих воздушных хищников являются их челюсти, способные разрывать ткань пространства. Считается, что именно благодаря им этот мир разросся до столь необычайных размеров.
Изложенное выше приводит нас к вопросу о структуре. Если подумать, миры вирта напоминают морскую пену, пузырьки которой соприкасаются через практически невидимую плёнку. Области носят названия по самым примечательным объектам на своих территориях; размеры миров могут значительно варьироваться.
Приблизительно три миллиона лет назад мир сновидений стал стремительно меняться под воздействием человека, от природы одарённого именно по части цветного зрения и фантазии. Первые профессиональные сновидцы возникли ещё в эпоху палеолита вместе с шаманами и заклинателями зверей. Однако переходы не всегда были удачны из-за активного использования галлюциногенных и психотропных веществ. С другой стороны, некоторые образчики флоры и фауны обязаны своей экстравагантной внешностью именно этим первопроходцам, затерявшимся в клубах обманчиво-пряного дыма своих колдовских трав.
Гойя говорил, что «сон разума порождает чудовищ». Иррациональные страхи людей быстро размножились на свободной территории. Вирт заполонили как животные (вроде собадей), так и многочисленные демоны: мары, инкубы, суккубы, вампиры. Отголоски некоторых древних богов смогли давать потомство, и их многочисленные отпрыски основали города, такие как Ультхар и Селефаис. Людское племя, обретающееся тут на правах гостей, в основном объединено в Орден Фаэтона. Там с самого детства обучают узкоспециализированных сновидцев – дримеров, занимающихся поддержанием баланса между светлой и тёмной сторонами. Обретаются в мире сновидений и люди творческие, называемые здесь имажинёрами. Порой они создают свои собственные миры, держатся особняком и обычно никому не причиняют вреда. Сразу стоит отметить, что не-ваша непокорная принадлежит к другой разновидности людей, о которой она, скорее всего, расскажет позже.
Наверное, не хватает куплета о презренном металле. В вирте всего одна валюта – крипа, по сути представляющая собой сконцентрированную ментальную энергию. Основной, так никем и неразгаданный исторический парадокс состоит в том, что 25 крип равняются одному соулу. В мире сновидений ещё никому не удалось найти банк, ибо очень часто крипы… просто съедают, как аналог энергетических батончиков. Кроме того, предпочтение отдаётся натуральному обмену, повышающему шансы найти что-то необычное.
Дабы раззадорить любопытных, скажу, что у опытного сновидца поразительный спектр доступных функций. Лично я получаю кайф от превращения в птиц и зверей и от ставшего классикой, но не менее захватывающего умения проходить через стены.
Ну и, наконец, для любителей спрашивать «Серьёзно?». Обещаю даже пальцем не шевелить, если кто-то начнёт вопить о здравости моего рассудка или тыкать пальцем в многоэтажные расчёты. Не в моём стиле до хрипоты доказывать, права я или нет, и, если честно, мне просто нужно место действия. И знаете что? Я выбираю вирт.
========== Конфигурация восьмая ==========
– Настала пора поговорить серьёзно, – изрекает Тварь Углов, устав следить за покачиванием гамака.
– Тебе было хорошо вместе, но ты сваливаешь? – выдвигаю предположение я, в очередной раз нашаривая носком стену, чтобы оттолкнуться.
– Что? Нет, я думаю о твоей жизни. Обычно люди строят великие планы – а ты просто валяешься тут и пялишься в потолок!
– Я жду от тебя тему. К тому же, разве я обещала, что буду носиться туда-сюда безо всякой на то необходимости? – несколько удивлённо замечаю я.
– Моя тема очень серьёзна.
– Да ну?
– Да. И имя ей смерть. От смерти не убежать никому. Что ты полагаешь, будешь делать, когда умрёшь?
– Полагаю, что ничего, – пожимаю плечами я.
– Друзья и знакомые соберутся над твоим телом и вспомнят… что? Что бы ты хотела услышать?
– «Смотрите! Она шевелится!»
– С тобой невозможно поговорить серьёзно.
– Нет. Меня просто нелегко напугать, – я потягиваюсь и выскакиваю из своего лежбища, – Заладили. Смерть-смерть. Да, мы смертны, и это естественно. И нечего раскатывать из этого мистерию или трагедию, искать пути обхода и эликсиры обретения вечности. Лучше просто жить, пока возможно, в полную силу, наслаждаясь каждым днём по своему усмотрению. Если жить так – то слова, произнесённые над покинутой призраком машиной, уже никогда не будут тебя волновать. Так что я не вижу смысла мусолить эту тему «серьёзно». Смерть есть у жизни как тень у любого тела. Конец есть у Солнца и даже у Вселенной. Так что с того? Классно, если умирать не сегодня. А если уже случилось – то у трупа никаких переживаний быть не может.
– А… Ага, восторг. А рассказ будет?
– Меня не перестаёт восхищать твоя практичность… Чёрный юморок сгодится?
– Попробуем, – он всё ещё изображает обиду, но причмокивает с явным интересом.
– Но у меня остался один нерешённый вопрос.
– Какой?
– Я не знаю, как мне тебя называть.
– Никак не зови, – судя по его тону, это вовсе никакая не проблема.
– Я хочу дать тебе имя, но не хочу заморачиваться, – я закуриваю новую глясару, пока ищу подходящую бумагу для рассказа, – Пусть будет Угол, в честь твоей природы.
– Разбежалась. Я не принадлежу тебе, а значит, не тебе меря и называть.
– Всё на свете имеет имя.
– У тебя три – и ни одно не твоё настоящее.
– Потому что… – я останавливаюсь, задумавшись. Так и есть. Мы оба никому не принадлежим. И поэтому у нас нет имён.
– А если это будет прозвище? Неужели тебе нравится откликаться на «Эй, ты» или «Или сюда»? – всё же предпринимаю попытку штурма его индивидуальности я.