Тишина, которая повисает следом, как-то длинновата. Я смотрю себе на ноги.
– Он очень талантливый, – говорит Кэролайн, поворачиваясь и прижимая руку к его груди.
Наверное, она пытается ему улыбнуться, но радость не затрагивает глаза.
– Как увлекательно, – произношу я.
– А ты, чувак, чем занимаешься? – спрашивает Уэсли, хлопая Джонатана по руке.
– Ничего настолько же творческого, – отвечает Джонатан.
Дипломатичен, как всегда.
Уэсли оценивает костюм Джонатана, хмурится.
– Ты что, риелтор какой-нибудь или что-то такое?
– Нет.
Джонатан сдерживает смех.
– А что тогда?
– Финансовая сфера.
– А, вон чего. И что это, типа, значит?
– Работаю в одном крупном инвестиционном банке.
– Каком?
– Одном из тех, что в центре, – тихо произносит Джонатан, отпивая из бокала.
– Чувак, ты из ЦРУ, что ли? Как называется?
Уэсли раздражается.
– «Голдман Сакс», – отвечает Джонатан; ему как будто неловко это выговаривать.
Ничего подобного, конечно. Это игра на поражение. Так выпускники Гарварда говорят, что учились в Бостоне, а миллионеры скажут, что не бедствуют. Джонатану нравится растягивать процесс сообщения окружающим, где он работает. Я знаю, он втайне ловит кайф от того, как у всех распахиваются глаза и вытягиваются лица, когда он в конце концов раскалывается. Если бы он и в самом деле чувствовал неловкость, то не устраивал бы каждый раз, как знакомится с кем-то, эти танцы.
Уэсли щурится и кивает.
– Ну, лишь бы тебе было хорошо, чувак… Но тебя не напрягает, как крупные банки швыряют миллионы, которые людям достались тяжелым трудом, под автобус – с этим кризисом закладных?
Джонатан берется отвечать, но Кэролайн спешит скруглить углы.
– А Саша только что начала работать матчмейкером! Разве не круто?
В ее голосе слышна паника.
Уэсли не обращает на нее внимания, решив разобраться с Джонатаном. В споре он выглядит не очень – совсем никак, – но внезапно смотрит на часы в телефоне.
– Вы слушаете «Праведную плесень»? – спрашивает он.
– Что, прости? – отвечаю я.
– Группу.
– А. Нет, я о них не слышала.
– У меня сегодня на них билеты, и мне пора бежать. Тут за углом концерт в час. Саша, Джонатан, все ништяк. Кэролайн, ты просто сон наяву.
Он выливает в себя остатки из бокала, потом внезапно хватает Кэролайн за плечи, целует и исчезает в толпе.
Несколько очень долгих секунд все молчат, осваиваясь с отсутствием Уэсли. Диджей наконец сдался и поставил Тейлор Свифт. Виктория с подружками орут, подпевая «22», перед толпой, собирающейся у стены с граффити. Несколько раз вспыхивает камера чьего-то айфона. Фотографии будут на Фейсбуке, в Твиттере, Инстаграме и Снапчате уже через пять минут.
Кэролайн первой нарушает молчание:
– Он вам не понравился.
Когда дело доходит до неудачников, с которыми она встречается, я стараюсь вести себя осторожно. Я знаю, ей неудобно от того, в каком свете они выставляют ее саму.
– По-моему, ты заслуживаешь лучшего, – говорю я.
– Куда лучшего, – добавляет Джонатан.
– Эх, думаете, я этого не знаю? Он жуткий. Они все жуткие. Все свободные.
– Должен же быть в мире кто-то не отстойный. Ты с ним встретишься, обещаю.
Звучало бы свежее и убедительнее, если б я не произносила это уже миллион раз.
– Да идите вы оба в жопу, – срывается Кэролайн. – Вы не знаете, каково это быть одинокой и быть все время одной.
Она хватает зажигалку, лежащую на ограждении крыши, закуривает сигарету и дуется. Джонатан отмахивается от дыма.
– Как я превратилась в какого-то бездушного киборга с Тиндера? – ноет Кэролайн. – Я встречалась со столькими парнями и не смогла себя заставить – мне никто не нравится. Как будто со мной что-то не так.
– Нет, ты просто выбираешь парней, которые тебя не заслуживают.
– Я понимаю, это как в «Чем хорошо быть никому не нужной»: мы принимаем любовь, которой мы, по нашему мнению, достойны. И я знаю, что я офигенная, так почему я встречаюсь с такими идиотами?
Я слушаю, киваю и успокаиваю ее еще несколько минут, пока Джонатан не смотрит на меня Тем Самым взглядом, означающим, что нам пора. Мы едем в центр, а Кэролайн на север, так что смысла брать одно такси на всех нет. Я прошу у Кэролайн прощения, что ухожу.
– Да ладно, – отвечает она.
Она затягивается, и у нее обозначаются острые скулы. Дым она выдувает длинной струей прямо в небо.
Джонатан тянется взять меня за руку, но я невольно шагаю к Кэролайн.