***
– …так что я вернулась, всё ещё жива и не лишилась чего-то вроде души, мозга или тому подобного, что Магот мог бы забрать, если его вывести из себя, – сообщила я Сирене пару часов спустя.
Она отвернулась от окна, в которое смотрела, пока я рассказывала о своей поездке, и её лицо исказилось от муки.
– О, Мэй, мне так жаль, что тебе приходится терпеть всё это! Меня просто тошнит от того, что я когда-то согласилась связать тебя с ним! Просто он был таким невероятно красивым, таким сексуальным, и я не знаю…
Я приподнялась на кровати, куда устало рухнула, и вскинула руку вверх, чтобы прервать её извинения.
– Я рассказала тебе всё это не для того, чтобы ты чувствовала себя плохо. Твои сексуальные предпочтения не в счёт, я прекрасно знаю, что ты не имела абсолютно никакого представления на что соглашалась, когда Магот подстрекал тебя создать доппельгангера, поэтому перестань себя винить. Я достаточно хорошо справляюсь и собираюсь и дальше оставаться на шаг впереди Магота, так что в самобичевании нет необходимости.
Это было верно до настоящего времени, но учитывая, как недавно прошла попытка моего соблазнения, будущее не предвещает мне ничего хорошего. Данная мысль грызла меня, пока Сирена мерила шагами комнату.
– Никогда не забуду выражение твоего лица, когда ты появилась. А потом Магот сказал, чтобы я отдала тебя ему. Я думала, моё сердце разорвётся.
Её горе было таким же неподдельным, как и слёзы текущие по её лицу.
– Ох, Си, – проговорила я, останавливая её, чтобы обнять, так как она явно в этом нуждалась. – Я знаю, ты была не виновата в случившемся с Маготом. И я никогда не считала, что ты могла бы по собственной воле связать меня с ним, поэтому перестань терзаться чувством вины.
– Но он заставляет тебя делать то, что ты ненавидишь! Ты должна воровать для него, а я знаю, как сильно тебя это огорчает!
Сирене потребовалось ещё минут десять, в течение которых она поочерёдно просила прощения, которое было получено много десятилетий назад, и рыдала над прошлым, прежде чем, наконец, смогла взять себя в руки и достаточно успокоиться, чтобы говорить.
– Мэй… – Она теребила в руках телефонный провод, скручивая его снова и снова, пока я распаковывала чемодан.
– М-м?
– Помнишь, я звонила тебе на прошлой неделе?
– Помню. Ты тогда ещё сильно разволновалась, когда я упомянула, что собираюсь в Грецию. Подержи-ка это, ладно? Не могу найти лосьон для рук, а воздух здесь настолько сухой, что я прямо-таки чувствую, как моя кожа начинает отслаиваться.
Она взяла протянутую мной косметичку, и пока я перебирала мешанину вещей, сваленных мной в сумку, стояла рядом и кусала губы.
– Ты помнишь, как я говорила, что мне необходимо кое с чем немного помочь?
– Помню, – произнесла я снова, но на этот раз гораздо более осторожно. Я вытащила оранжевую бутылочку с лосьоном для рук со дна сумки и, намазывая его, присмотрелась к Сирене повнимательнее. Её глаза, единственное, что говорило о нашем различии (её – светло-голубые, в то время как мои – голубые с черным ободком вокруг края радужки), выглядели явно расстроенными… и совершенно очевидно избегали встречи со мной.
– О, Си, – выдохнула я, садясь на краешек кровати. – И в какие неприятности тебя угораздило попасть сейчас?
– На этот раз это не моя вина! – воскликнула она, бросив косметичку вниз и сев рядом со мной. – Клянусь, это правда! И… и я пыталась… я действительно пыталась справиться сама, потому что знаю, как ты не любишь улаживать мои проблемы.
Я погладила её по руке, которой она в меня вцепилась, в моём животе похолодело от беспокойства. Сирена притягивала неприятности, как навоз мух.
– Ты же знаешь, что я всегда готова тебя выручить.
– Знаю и очень благодарна за это. Вот почему я была взволнована, когда ты сказала, что отправляешься в Грецию по работе. Я подумала – вот он мой шанс, наконец, помочь тебе.
– Это очень великодушно с твоей стороны, – сказала я, ещё раз погладив её по руке, после чего собрала всю одежду, которую вывалила в процессе поиска крема для рук. – Что конкретно тебя сейчас беспокоит?
Она молчала. Я оглянулась через плечо, чтобы посмотреть на её лицо, ставшее несчастным и словно окаменевшим.
– Мне…мне… мне надо принять ванну!
Я схватила её за руку, когда она направилась в сторону ванной комнаты.
– О, нет, не надо. Я знаю всё о тебе и твоём трёхчасовом купании. Тебе не удастся сбежать от разговора о чём-то неприятном, спрятавшись в ванной – опять.
– Я наяда! Ничего не могу поделать с тем, что вода заставляет меня чувствовать себя лучше.