Миша раздражённо прищёлкнул языком.
– Я обязан вернуть её владельцу. С точки зрения L’au-delà, владельцем этой вещицы являетесь вы, и именно вам в руки я должен её передать.
Костя, который стоял вытянувшись практически в струнку, двинулся в мою сторону, но Маата с Типене преградили ему дорогу.
– Я понимаю и, как владелец, даю вам разрешение вручить её Габриэлю, – сказала я, делая очередной шажок назад. На краткий миг я задумалась, может попробовать уговорить его отдать филактерию Сирене вместо меня, но как я подозревала, даже если он согласится, драконы точно будут против.
– Я не могу этого сделать, – произнёс Миша.
– Что не так, Мэйлин? – спросил Габриэль, сдвинув свои изумительные брови.
– Я не могу её взять, – промолвила я, не желая больше ничего говорить.
– Почему?
– Просто не могу и всё. Возьми её ты.
Габриэль взглянул на коробочку.
– В ней находится что-то опасное?
– Нет, я просто не могу…
– Да, во имя солнца и луны! У меня нет на это времени! – Миша впихнул мне в руки коробочку. В мгновение, когда она коснулась моей кожи, окружающий мир сжался до нескольких секунд. Мои пальцы сомкнулись на коробочке с филактерией, и я с ужасом уставилась на Габриэля.
Прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, какой-то демон открыл за моей спиной проход в ткани пространства, схватил меня за предплечье и утянул в зияющую дыру.
Глава 25
Если тебя вызывает Магот это само по себе неприятно, но когда он приказывает привести тебя демону, ощущения в разы хуже. Демон бросил меня на пол, где я лежала, борясь с рвотными позывами, не сознавая ничего, что происходит вокруг, кроме кошмарной тошноты, которую я получила после того, как меня протащили через дыру в мироздании.
В миг, когда я услышала, как Магот протянул: «Приветствую, дракон. Полагаю, я имею удовольствие лицезреть виверна клана серебряных драконов» – я поняла две вещи: первое, давление на моей руке, что я почувствовала, когда демон дёрнул меня, было вызвано хваткой Габриэля на моём запястье (в результате чего его перенесло вместе со мной прямиком к Маготу) и второе, жизнь, какой она была, скоро закончится.
– Да, я Габриэль Таухоу. Какие у вас дела с моей супругой, раз вы считаете себя вправе обращаться с ней подобным образом?
Воспользовавшись стоящим рядом стулом, я с трудом, но смогла поднять себя на ноги. Габриэль выглядел ещё более побитым, чем ранее, из его носа опять текла кровь.
– Не разговаривай с ним, – взмолилась я, кинувшись к Габриэлю.
– Стоять! – Магот щёлкнул пальцами, поймав меня в невидимую сеть, которая сковала моё тело, не давая пошевелиться. – Кажется, у тебя есть кое-что моё, милая Мэй. Сейчас ты передашь это мне.
Глаза Габриэля загорелись огнём, когда он посмотрел на повелителя демонов.
– Освободите мою супругу.
– Не разговаривай с ним. Ради всех богов, Габриэль, не говори с ним.
Между его бровями пролегла хмурая складка.
– Ты в порядке, супруга? Не стоит так сильно нервничать по пустякам.
– Это не пустяк, – почти рыдая, выдавила я. – Тебе необходимо уйти, Габриэль. Тебе необходимо уйти немедленно.
– Я ни за что не оставлю тебя здесь одну, – сказал он, в его глазах мелькнуло недоумение.
– Ты должен, – горло сдавливало спазмами, но я старалась успокоиться. Габриэль послушается… обязательно. – Тебя это не касается. Магот не может тебя тут удерживать против твоей воли, так как это навлечёт на него гнев вейра. Ты должен сейчас уйти, пока… – Слова не шли дальше. Я не могла рассказать ему правду, не под смеющимся взглядом Магота.
– Мэй, – нежно проговорил Габриэль, взяв меня за руки. – Я думал, ты поняла, что этот повелитель демонов не сможет ничего сделать, чтобы заставить тебя мне навредить. Твой страх за мою жизнь не оправдан. Я ведь говорил тебе, что меня невероятно сложно убить. Тебе следует научиться доверять мне.
Я на несколько секунд прикрыла глаза, испытывая невыносимую боль – моя душа стенала в самой настоящей агонии. Я хотела кричать на небеса, проклинать смотрителя хранилища и те педантичные правила, согласно которым он обязан был передать мои вещи мне лично в руки. Я хотела уничтожить Магота, за страдания, что он собирался обрушить на мою жизнь. Но больше всего, я хотела сказать Габриэлю, как мне жаль и как глубоко он проник в моё сердце.
– Пташка, почему ты плачешь? – мягко спросил он, нежное касание его большого пальца моей щеки было настолько сладким, что разрушило последние линии моей защиты, открывая мне истину. Я не просто любила его – я любила его безо всяких причин, каждой частичкой своего существа.