– Да. Это произошло в выходные, когда я была в Чикаго на Викканском[8] фестивале. Очевидно, он видел нас, когда мы вместе обедали и… ну, ты можешь сама догадаться об остальном.
– Да, тут и догадываться не о чем. – Мой живот свело от раздражения.
Сирена с явной неуверенностью продолжила:
– Он заявил, что не прочь попользоваться твоими услугами, и если я не уговорю тебя согласиться делать то, что он требует, он позаботится о том, чтобы отправить меня в тюрьму для смертных. Мэйлин, я не хочу попасть в какую-то бы то ни было тюрьму, не говоря уже об этой отвратительной смертной!
Я подавила желание сказать ей, что надо было задуматься об этом раньше – прежде чем взрывать вертолёты и суда – поскольку знала, что мои слова всё равно не возымеют действия. О, эта правда, что Сирена переступила черту, даже наяды придерживались определённых рамок, но именно из-за моей невнимательности меня увидели, что усугубило ситуацию, переведя её из разряда «просто неприятной» в разряд «потенциально опасной».
– Ты на меня сердишься? – кротко спросила Сирена пару минут спустя.
Я обхватила руками колени, положив на них подбородок.
– Нет, не сержусь. В некотором смысле даже забавно, что на меня настолько большой спрос. Интересно, другие доппельгангеры также востребованы?
– Не знаю. Может, спросишь у них? – произнесла она, восприняв мой вопрос всерьёз.
– Мы никогда не разговаривали, и сомневаюсь, что это достаточно веская причина, чтобы связаться с кем-нибудь из них, – мягко указала я.
– Ты с ними не общаешься?
Я покачала головой.
– Не могу поверить, что ты с ними даже не разговариваешь. Я всегда поддерживаю связь с другими наядами.
Мне хорошо известно, что наяды, все сорок восемь, объединились в сестринскую общину, которая больше похожа на женский клуб, чем на сбор духов стихии, но всё это к делу не относится.
– В мире всего шесть доппельгангеров, Си, и рассредоточены мы на довольно большой территории, поэтому боюсь маловероятно, что получится собрать нас всех вместе. Вернёмся к нашей проблеме – одной из них – сколько времени тебе дал шантажист?
– Неделю. Это было три дня назад.
– Что даёт нам четыре дня… Хотелось бы знать, известно ли ему как я связанна с Мэй Линг?
– Вряд ли. Он упомянул бы, если бы знал, да? – На её лице отразилась слабая надежда.
Я ещё раз вздохнула.
– Спасибо и на этом.
– Что ты собираешься делать? – спросила Сирена, наблюдая, как я достала маленькую записную книжку и сделала пару заметок о шантажисте.
– Пока ничего. Сперва, мне надо позаботиться о нынешней ситуации, затем мы решим, как поступить с твоим шантажистом. У нас ещё есть время, чтобы придумать план дальнейших действий.
– Хорошо. Я чувствую себя намного лучше, зная, что ты собираешься позаботиться о моей проблеме.
– У тебя осталось письмо, которое он прислал?
Она кивнула.
– Оно в моей комнате.
– Если он не имеет ни малейшего представления о том, кто я на самом деле, то не думаю, что нам стоит волноваться. Вполне возможно я смогу как-нибудь от него отделаться. Принеси письмо, я взгляну на него чуть позже. Сейчас мы должны сосредоточиться на первоочередной задаче. Ты звонила по поводу того сдающегося в аренду дома, как я просила? – справилась я.
Она оживилась при смене темы. Сирена может и магнит для проблем, но сердце у неё чистое и она становится невозможно счастливой просто от мысли быть мне полезной.
– Да. Они сказали, что дом пока пустует, но уже сегодня поздно вечером или завтра заселятся жильцы.
– Хм. Тогда нам надо все разведать и посмотреть, приехали ли арендаторы. Будем надеяться, что нет, поскольку если мы сможем использовать их сад, чтобы пробраться к Костичу, это сильно упростит нам жизнь.
Я поднялась на ноги и порылась в своей сумке, вытаскивая то, что Сирена называла нарядом воришки – чёрные штаны, обувь, рубашку с кожаным корсажем, имеющим несколько внутренних карманов, и небольшой кинжал, который я носила на лодыжке.
– Я по-прежнему не понимаю, зачем так напрягаться, если можно взять и отправить квинтэссенцию доктору Костичу по почте, – проговорила Сирена, плюхнувшись на кровать.
Я исчезла в ванной и, поглядывая одним глазом на часы, начала торопливо переодеваться.
– Прежде всего, потому что я никогда не посылаю по почте нечто настолько ценное. Ты, похоже, не понимаешь, насколько важна квинтэссенция для алхимиков – она как воздух и вода.