Зачем Макс уехал? Ведь он все это мог бы сделать в будущем году, когда и она смогла бы поехать с ним. Но он уехал, потому что ему нужно было быть сегодня в два часа у кого-то на завтраке.
Уехал по морю, искрящемуся бриллиантами и сапфирами под ярко-голубым небом цвета бирюзы. Но вся эта красота не стоит улыбки его чудных голубых глаз. Четыре дня — четыре вечности. Странно, что для нее не имело значения, приедет ли на свадьбу кто-нибудь из ее родных. Если приедет — тем лучше. Она как будто совершенно оторвалась от своей семьи, от своего родного дома и всех прежних интересов. Она думала, что она уже совершенно не англичанка в душе и перестанет быть фактически таковой через две недели…
«Я хотела бы уснуть и проснуться только тогда, когда приедет Макс», — думала она. Но ведь она может написать ему! Сента побежала домой и начала писать.
«Всего только шесть часов тому назад вы уехали, а мне кажется, что прошла вечность. Вы говорили мне, что когда я буду вам писать, то должна рассказывать все, что происходит со мной. Все сводится к тому, что я не могу жить без вас, только потому, что вас нет со мной. Возле меня лежат ваши розы. Помните ли вы, как вы мне подарили чудную красную розу в тот день, когда мы были в Хольнице, и как мы оба ее целовали. Даже те, которые вы мне сегодня прислали, не кажутся мне такими красивыми. О, Макс, как бесполезны слова, как бессмысленны они! Одним прикосновением к вам я сказала бы, дорогой, больше, чем исписав целые горы бумаги. Передайте мою любовь всем моим любимым местечкам: 1) тому чудесному за ушком, ощущение которого бросает меня в дрожь; 2) дорогой белой полоске, виднеющейся над вашим высоким воротником, когда вы склоняете голову, чтобы закурить папиросу. Помните, что я — лепесток вашего сердца, теперь и навеки, и что моя любовь к вам — беспредельна».
Макс ответил:
«Милый, незабвенный лепесток моего сердца, любовь моя! Через два дня мы встретимся. Приезжайте мне навстречу в Фленцбург, и мы вместе вернемся домой. Дорогая, попросите Иоахима взять закрытый „Мерседес“. В этом году здесь страшно интересно. Очень много военных и политических деятелей. В моих мыслях вы — неотступно, в моем сердце — навсегда.
В четверг, в день возвращения Макса, был дождь. Сента страшно волновалась и вместе с тем трепетала от радости. Она не смела взглянуть на Макса. Сидя в авто, он прошептал:
— Посмотрите на меня.
Мгновенно промелькнуло лицо с выражением ожидания на нем, затем объятия и — он стал целовать ее, проявляя почти страсть дикаря. Среди поцелуев он бросал какие-то слова, которых Сента почти не слышала.
— …Никогда не брошу вас… Если бы мы встретились год тому назад…
Она освободила свои руки:
— В чем дело?
Ее полный ужаса голос изменил настроение Макса. Его лицо потеряло свое напряженное выражение, глаза улыбнулись, и нормальным нежным голосом он сказал:
— Вот видите, во что превращает меня разлука с вами.
Сента попробовала рассмеяться, но вместо этого расплакалась. Макс, улыбаясь, осторожно стал дразнить ее:
— Хороший способ приветствовать мой приезд.
Сента, закрыв свое лицо, покачала головой.
— Вы были совсем другим. Вы не так любили меня перед отъездом.
Макс поднял ее голову.
— Я люблю вас еще больше. В этом разница, беби, вы испортите мне мой костюм. Он будет совершенно мокрым.
Но Сента ничего не хотела слушать и только с отчаянием повторяла:
— Почему вы были совсем другим?
Максу удалось поднять ее лицо; его холодные и суровые губы страстно ее целовали. Он прошептал:
— Маленькая девочка не должна задавать так много вопросов.
На террасе их ожидала Фернанда. Она заговорила с Максом по-итальянски. Никто из них не улыбался. Разговор их был короткий и отрывистый. Сента отошла к каменной балюстраде и облокотилась на нее. Фернанда позвала ее.
— Простите меня. Я хотела только спросить Макса о некоторых семейных делах.
В великолепном новом костюме вышел Фриц и обратился к Максу:
— Я был в той комнате и слышал ваш разговор по-итальянски. Это невозможно.
— Будем надеяться, — сказал Макс.
Когда позже Сента пошла с Максом в Фридевальд, она сказала:
— Я хотела бы знать, что от меня скрывают.