Макс, не отвечая ей, продолжал прогулку, положив руку Сенты в карман своей куртки. В Фридевальде он бросил свою сигару и с тем же отчаянием любви обнял Сенту. Спустились сумерки. По деревьям пробегал холодный ветер. Макс снял свою куртку и закутал в нее Сенту. С легким вздохом она сказала:
— О, дарлинг. Как приятно! Она еще теплая.
Она посмотрела в его угрюмое и бледное лицо. Он пристально глядел на море.
— Опять вы меня покинули, опять вы мысленно далеки от меня, Макс.
Она притянула к себе его голову, и ее ясные и нежные глаза глубоко заглянули в его…
— Макс, если что-нибудь случилось, пожалуйста, скажите мне. Прошу вас.
Он кивнул ей и очень спокойно сказал:
— Есть слух о войне между Австрией и Сербией в связи с покушением на эрцгерцога. В обеих странах большое озлобление и волнение. Быть может, все это кончится ничем.
— И вам, конечно, придется пойти?
— О да!
Тогда она схватила его руки обеими руками, стала на колени и, близко прижавшись к нему, сказала с отчаянием в голосе:
— Макс, женитесь на мне теперь, то есть я хочу сказать, давайте сейчас же повенчаемся.
— Вчера я отдал нужные распоряжения, — ответил Макс.
Они долго сидели, тесно обнявшись, и вздрогнули, когда раздался резкий звук сирены с морской станции Мёвик. Она находилась далеко внизу. Верхушки башен этого маленького городка ясно вырисовывались на чистом небосклоне. Сирена опять заревела.
— Пойдемте, — сказал Макс. Он помог Сенте встать и взял ее за руку.
Глава VII
Спустя три дня пришла телеграмма. К свадьбе еще ничего не было готово. Макс сказал:
— У меня есть время до 12 часов ночи, — и обратился к Сенте: — Наденьте пальто и поедем куда-нибудь.
Когда они вышли из комнаты, он сказал Фернанде:
— Никто ничего не знает. Фалькен сказал мне в Киле, что, может быть, все это рассеется. Что бы ни случилось, позаботься о Сенте. Если можно будет венчаться, я протелеграфирую, и тогда Сента должна будет сейчас же приехать ко мне. Если нельзя будет, то придется подождать.
Сента вернулась.
— Мы возьмем открытое авто и поедем к морю. Может быть, в Зондербург?
Горячее солнце светило сквозь дымку. Было очень жарко. Макс долго молчал. Потом сказал Сенте:
— Обнимите меня.
Сента прижалась к его плечу, вложила свою руку в рукав пальто и почувствовала теплоту сильной руки.
— Где бы я ни был, я буду помнить эту минуту, — сказал он.
Они поехали дальше в Зондербург. Когда они вошли во двор старого замка, уже спустилась ночь. Взяв из авто подушку и положив ее на низкую каменную ограду, Макс сказал Сенте:
— Сядьте здесь, — и сам сел рядом с ней.
Потом заговорил:
— В течение последних дней мы, собственно говоря, мало разговаривали. Вы сами правильно тогда написали, что слова не имеют значения. Но теперь, когда мне придется вас покинуть, мы должны поговорить друг с другом. Сента, если я казался беспричинно счастливым, это не значило, что в глубине моей души не было глубокого чувства. С самого начала я боялся любить вас. Мне хотелось любить вас только легко и поверхностно. Но потом я убедился, что не в силах. Что-то в вас страстно призывало меня к себе. Впервые в жизни я почувствовал, что мне необходим друг, что мне необходим кто-то. Вы были этим другом. Вы мне всегда нужны. Я не могу без вас жить.
Она решительно ответила:
— О, Макс, я не представляю себе жизни без вас. Даже в течение тех четырех дней, когда вас, не было, только часть моего «я» смеялась, дышала и двигалась, а та часть, которая принадлежит вам, — только она имеет значение — была с вами, в вашем сердце, в вашей душе. Я вечно буду вас так любить.
Макс упал на колени и закрыл руками свое лицо.
— Если мы не сможем сейчас повенчаться, вы подождете, пока я освобожусь, и приедете ко мне куда бы то ни было. Фернанда вам поможет. Я просил ее об этом. Она обещала.
— Мне никто не нужен. Я приеду. Клянусь.
Она прижалась лицом к его щеке и нежно ласкала его трепещущими пальцами, быстро проводя ими по его густым волосам, которые она так любила.
Наступило глубокое молчание. Они сидели, прижавшись друг к другу.
Макс тихо сказал:
— Становится поздно.
Они оба поднялись.
Почти неслышным шепотом он проговорил:
— Здесь, где мы впервые полюбили друг друга…
Под его поцелуем Сента почти потеряла сознание.
Глава VIII
Во дворце жизнь менялась ежечасно, почти ежесекундно: люди, разговоры, атмосфера. Уехал Гизль, веселый, сдержанный и совершенно другой. Кончался июль. Макс был где-то в Венгрии, откуда ежедневно телеграфировал Сенте. Его сестра и мать уехали в свое имение Дорнен и оттуда написали Сенте любезное письмо. 24-го Макс приехал на автомобиле. Пробыв в пути трое суток беспрерывно, он выглядел серым от усталости. Он вошел в дом без доклада и быстро поздоровался с Фернандой. Она сейчас же вышла, оставив его с Сентой. Прошло несколько долгих минут. Они молчали. Макс погладил ее волосы, затем сказал: