За две недели до начала сборов у нас изменились планы, и под нашу команду забронировали места в другом роскошном отеле, который располагался в паре миль от Башен Близнецов - ближе к "Мэдисон Сквер Гарден". Я жил в номере с Сэнди МакКарти, и 10-го сентября мы уснули, не выключив телевизор. Проснулись же мы прямо в тот момент, когда по NBC показывали первый взрыв в Южной Башне. Я подумал, что это какой-то фильм идёт, но следом за этим на экране появилась Кэти Курик (известная ведущая теленовостей, прим. АО).
Мы тут же стали названивать всем подряд, чтобы узнать едем мы сдавать тесты на "физику" или нет. Дозвониться ни до кого мы так и не смогли, и решили пройтись пешком до "Гардена" - всё небо было в дыму, а вокруг орали сирены. На улицах Нью-Йорка царил сущий хаос. Все куда-то бежали, что-то кричали, у всех истерика... Абсолютно нереальная картина.
У парней, которые играли в Нью-Йорке уже не первый год, в этих башнях работали друзья и знакомые, так что они нервничали даже больше остальных. Два самых видных здания во всей Америке только что были разрушены. Что дальше? У нас тогда у всех в голове была одна и та же мысль: "Всё? Теперь на нас ещё и ядерную бомбу сбросят?".
Я же был, в общем-то, спокоен, потому что тогда мне было всё равно буду я жить дальше или нет - главное, чтобы всё закончилось побыстрее. Сейчас я оглядываюсь на свою жизнь и вспоминаю все исторические события, рядом с которыми мне довелось побывать - драка в Пьестани, перестрелка в Колумбайн, 9/11 - и думаю, почему? Почему я там оказался?
Когда самолёт врезался в Северную Башню, мы уже были на катке. Я позвонил Веронике, чтобы сообщить ей, что я живой, затем пытался дозвониться до своих братьев, но все линии были заняты. Обратно в отель мы шли через Таймс Сквер - мы будто в потусторонний мир попали. Мы шли по многомиллионному городу, а на улицах не было ни души. Все магазины были закрыты. Жуткая картина.
В итоге сборы перенесли из "Мэдисона" обратно в "Рай" (Rye, прим. АО), но мы не могли выехать за пределы Манхэттона в течении двух дней.
17-го сентября Слэтц переподписал Петра Недведа на три года на сумму $4,2 миллиона за сезон, но из-за ограничения полётов он никак не мог перебраться из Праги в Нью-Йорк. Нам удалось выбить разрешение на вылет на частном самолёте "Рейнджерс" до Детройта, где у нас был назначен первый товарищеский матч предсезонки. В небе тогда кроме нас не было ни души. При взлёте у нас из окна по-прежнему можно было увидеть дым, поднимашийся оттуда, где раньше стояли Башни Близнецы. Печальное зрелище, очень печальное.
В третьем периоде той встречи с "Детройтом" Крис Челиос бросил в мою сторону: "А, ну да. Ты тут ещё пару месяцев поиграешь, а потом обратно лечиться поедешь". Во время игры такие ремарки просто непозволительны. Если хочешь, играй со мной жёстко, бей меня клюшкой по рукам - это часть игры. А это табу, и он им пренебрёг.
Я аж озверел. Готов поспорить, я ему сзади по ногам за ту смену раз десять клюшкой уеб*л.
Он рассвирепел до такой степени, что вмазал меня локтём в борт и накинулся на меня с кулаками. В это время новичок лиги Мартин Рихтер сравнял счёт. Мне дали "двушку" за грубость, а Челиос схватил пару за подстрекательство, ещё столько же за игру высоко поднятой клюшкой, плюс ещё удаление за неспортивное поведение и дисциплинарный штраф до конца матча - всего 29 минут на двоих.
Мы с Челиосом пару раз зависали вместе, но в общем и целом за пределами площадки мы практически не общались друг с другом.
Рон Лоу попробовал сыграть Недвида на фланге в тройке с Линдросом и мной, но оставил эту идею со словами: "На этот пиз**ц даже смотреть противно". После непродолжительной серии экспериментов он поставил к нам в звено Майка Йорка - так и родилась тройка FLY (Fleury-Lindros-York, - прим. АО). Когда "технари"собираются вместе, им остаётся только привыкнуть к тому, кто и где из них будет играть.
Майк пахал на льду, как никому и не снилось, а Эрик тогда был и вовсе одним из лучших хоккеистов в мире. Мне нравился резкий и скоростной хоккей. Майк был невысокого роста - 178см, 83кг. Но при этом у него была чумовая скорость. Он был быстрым и неуступчивым. Классный игрок. Помню, как я расхваливал его перед журналистами.
"Он не особо разговорчивый. Он из тех, кто берёт с собой из дома обед на работу, надевают рабочую каску и пашут сутки напролёт. И при этом он невероятно талантлив". На льду нас было не остановить. Было весело. Я себя чувствовал так, будто снова вернулся в 1991-й год и играю с Дагги Гилмором - да, именно на такой уровень у нас вышло взаимопонимание.
27-го октбяря я отдал Йорки две голевые передачи и добрался до отметки в 1000 очков за карьеру. Тот день я не забуду никогда. "Рейнджерс" преподнесли мне сюрприз - они привезли на игру моих родителей и вручили мне перед игрой серебряную клюшку. Я был в шоке - я даже не представлял, что мои родители в Нью-Йорке.
В хоккее всё точно так же, как и в любой другой сфере развлечений. Хочешь аншлаг на трибунах - постоянно преподноси что-нибудь эдакое. Между "Рейнджерс" и "Айлендерс" уже долгое время существовал непримиримый дух соперничества. 8-го ноября мой сосед по комнате и близкий друг Сэнди МакКарти (191см, 102кг) погнался за защитником "островитян" Эриком Карнэ (193см, 104кг) в "Нассау Колизеум". Карнэ струхнул.
Затем Сэнди забросил шайбу, сыграв на добивании, а Карнэ вмазал ему клюшкой по шее. Я стал изображать цыплёнка (намекая на то, что Карнэ трус, прим. АО).
Даже не представляю, как из-за этого на меня обозлился весь рабочий класс, присутствовавший тогда на трибунах.
После игры Карнэ вышел в микст-зону, и когда я проходил мимо него, то он даже не смог сдержать, и обозвал меня "ёб***ым ублюдком" прямо при журналистах. Позже он заявил, что не стал драться с Сэнди из-за больной руки. Я на это лишь усмехнулся: "Что ж, походу, у него рука уже три года как болит".
Карнэ и Сэнди всё-таки подрались незадолго до Рождества. А 30-го января Карнэ и Мариуш Черкавски пытались выключить из игры нашего защитника Дэвида Карпа. Я схватил Карнэ за майку, а он тут же сбросил перчатки и хорошенько меня "накурил". У меня потом ещё не раз будут неприятности в жизни из-за всей этой ху*ни с "Айлендерс".
К 13-му ноября, когда четверть "регулярки" была уже почти позади, мы сумели выиграть семь матчей из последних девяти. На счету тройки FLY на тот момент было 34 очка. Месяц спустя, 15-го декабря, на утренней раскатке перед игрой с "Баффало" мне позвонил Уэйн. Он всегда ко мне прекрасно относился.
Он сказал: "Эй, Тео, мы берём тебя на Олимпиаду". Я ответил: "Спасибо, старина". У меня аж ком к горлу подкатил. "Я-то уж думал, мне больше не посчастливится сыграть за свою страну". На что он заметил: "Знаешь, что я тебе скажу, дружище? Я в тебя верю. Не думай ни о чём. Выходи на лёд и играй так, как ты это умеешь". У меня словно камень с души упал. Плюс - это положительным образом сказалось на моей мотивации, чего мне так не доставало.
Я прекрасно понимал, что Грэтца многие критиковали за это решение, поэтому мне не хотелось его подвести чего бы мне это ни стоило.
Грэтц собрал потрясающую команду. Со многими парнями мне уже доводилось играть. Например, с тем же Эдди Белфуром, который тогда играл за "Даллас". Мы были в одной команде в 1991-м году на Кубке Канады. Эдди был крайне суеверным. Скажем, его коньки должны были быть заточены определённым способом, а точить их надо было непосредственно на арене и только в определённое время. Перед игрой он ел только определённые продукты. Нет, я понимаю, что у меня у самого были свои причуды, но это всё детский лепет по сравнению с ним. Эдди был реально странным парнем.
Он на три года старше меня и родился в городке Карман (пр. Манитоба) - это в четырёх часах езды от Расселла. Как-то раз в конце сезона 1999/2000 он так зажигал на одной вечеринке в Далласе, что кто-то даже вызвал полицию. Эдди бился, как мог - плевался на всех и махал ногами, пока ему на лицо не прыснули из балончика. Во всех газетах писали о том, что он предлагал одному полицейскому миллиард долларов, лишь бы тот отпустил его на волю.