— Я думал об этом. Но директор в «Золотых садах» пел ей такие дифирамбы… Трудно поверить, что она рискнула бы человеческими жизнями.
Джейкоб пожевал губами.
— Однако она здорово нервничала, когда мы ее допрашивали.
От Лиама это тоже не укрылось. Пэйтон старалась держаться невозмутимо, но уголки ее губ чуть подергивались, и она избегала зрительных контактов. Это ее выдавало.
Она определенно что-то скрывает.
— Я повезу медсестру домой, а ты в это время проверь ее финансы. Может, сама она ничего не поджигала, но что-то знает, и ей заплатили за молчание.
Джейкоб кивнул.
— Я еще постараюсь проверить и других — всех, кто дежурил в больнице в ночь смерти жены Инмана. Отцу они ни в чем не признались, но если мы дадим понять, что связываем смерть с пожаром, может, кто-то и захочет заговорить.
Специальный агент Маверик вез Пэйтон в «Золотые сады». На петляющую горную дорогу ложились длинные тени. Дни становились короче и короче; спускающийся с вершин туман придавал пейзажу странный таинственно-серый оттенок.
Пэйтон сплела пальцы и положила руки на колени. Агент ФБР подмечал каждое ее движение. Казалось, моргни она — он и это проанализирует и сделает соответствующие выводы.
Никогда раньше Пэйтон не встречала человека, который умел бы так внушать людям страх.
И который был бы настолько небрежно привлекательным.
Боже, помоги. Что за идиотские мысли, учитывая ее положение! Наверное, все оттого, что она уже пять лет ни с кем не встречается. Пэйтон боялась подпустить к себе кого-то слишком близко.
Люди — мужчины — могли заметить, что она лгунья.
Пэйтон проглотила застрявший в горле ком. Надо сохранять хладнокровие еще несколько минут. Совсем недолго…
Агент кашлянул.
— Как здоровье вашей матери?
Вопрос застал Пэйтон врасплох, хотя и был совсем невинным. Вот только у нее сложилось ощущение, что этот человек ни слова не произносит просто так. Все рассчитано и направлено на то, чтобы выудить из нее какую-либо информацию.
— Ей семьдесят девять, так что не слишком хорошо, — ответила Пэйтон. — Ревматоидный артрит, щитовидная железа не в порядке и к тому же у нее начинаются проблемы с памятью.
— Поэтому вы перевезли ее в «Золотые сады»? Ей необходим постоянный присмотр?
Пэйтон снова почувствовала в вопросе какой-то подтекст.
— Да.
Она старалась отвечать со всей возможной в ее случае честностью. Все так, только она умолчала о том, что в «Золотых садах» отличная охрана.
— Почему вы устроились на работу туда же, а не в другую больницу?
В голосе Маверика звучало искреннее сочувствие. Вероятно, он решил расколоть ее, завоевав доверие.
— Мне нравится работать с пожилыми пациентами, — сказала Пэйтон. — К тому же я хотела быть как можно ближе к матери, пока… пока она жива.
— Это достойно восхищения.
И Пэйтон почти поверила ему. Но он мастер своего дела. Она уставилась в окно. В тюрьму Пэйтон не хотела. И не хотела, чтобы агент Маверик увидел боль в ее глазах. Боль, с которой она научилась жить и не намеревалась ни с кем делиться.
В полной, несколько напряженной тишине они выехали на дорогу, ведущую к «Золотым садам». Жители и пациенты дома престарелых, укрытого горами, расположенного в стороне от города, получали так необходимые им мир и спокойствие. Кроме того, в «Золотых садах» имелись надежная ограда и ворота — незнакомец не смог бы просто так проникнуть на территорию.
И хорошо. Пэйтон не доверяла незнакомцам. После звонка с угрозами она относилась к чужим с подозрением.
Маверик притормозил у ворот, показал удостоверение, и его пропустили внутрь. Через несколько минут они подъехали к дому Пэйтон — белому кирпичному зданию, окруженному огромными дубами и соснами. За их вершинами виднелись горы.
Как всегда осторожная, Пэйтон осмотрелась. Ее машина стояла на месте. Туман, однако, сгустился: мутно-серая завеса, от которой ей было немного не по себе, стала плотнее.
Агент вылез из внедорожника и обошел его, чтобы открыть Пэйтон дверь, но она уже выбралась сама.
Он чуть прищурился.
— Я провожу вас до двери.
— В этом нет необходимости, — отказалась Пэйтон. — Мне нужно отпустить медсестру, которая меня подменяет, и проверить маму. Она, наверное, беспокоится, почему меня нет.