Анна отогнала эту мысль. Она не хотела верить этому. Не могла поверить. И тогда тоже не поверила. Только кто теперь поверит ей?.. Хотя зачем ей кто-то? Ей нужен был один. Тот, кто теперь смотрел на неё с ненавистью и презрением.
— Пожалуйста, машину ко входу хирургии областной больницы. Ехать на Смежную. — Коротко бросила Анна в трубку. Набросив пальто, она медленно вышла из кабинета. Ночная больница всегда поражала её своей тишиной. Днём коридоры были полны пациентов, а сейчас здесь царил обманчивый покой. Анна знала — этой тишине нельзя верить. И, возможно, поэтому каждый раз, когда она шла по тёмному коридору, ей казалось, что где-то в этой тишине таится что-то огромное и жуткое, готовое вот-вот наброситься на тебя стоном, болью и дыханием смерти.
Такси быстро домчало её домой. Таксист пытался разговорить угрюмую пассажирку, но Анна сразу дала ему понять, что не настроена на разговор. Впрочем, это не избавило её от истории, как «в этой самой больнице спасли шефа». Расплатившись, Анна вышла из машины и побрела к подъезду, тяжело опираясь на трость и молясь лишь об одном: чтобы лифт работал. Когда она отпирала замок, ей показалось что в глазке соседней двери что-то мелькнуло. Анна повернулась и пристально взглянула на соседскую квартиру. Она ненавидела, когда за ней наблюдали исподтишка. Но глазок не подавал признаков жизни. Анна вздохнула. Показалось, наверное.
Сняв сапоги и пальто, Анна остановилась перед огромным зеркалом в коридоре, внимательно изучая своё отражение. Больница превратила её в настоящее пугало, но сейчас Анна была почти довольна своим отражением. Почти. Она приблизила лицо к зеркалу, всматриваясь в него. Карандаш удачно подчеркивал летящий изгиб тонких бровей, хотя, возможно, стоило подумать о чём-то более постоянном. От природы густые тёмные ресницы. Красивые губы, которые она всегда считала своим самым главным украшением. Пусть даже и подчёркнутые искусным и незаметным татуажем. И грива тёмных волос, которую лишь невероятными усилиями парикмахеров удалось привести в надлежащий вид. Вот только в глазах не было блеска. Анна вспомнила, какой она была ещё месяц назад. Бледная тень со спутанными и утратившими блеск волосами, в которых — о, ужас! — даже попался один седой. Но её глаза светились. И даже в таком непрезентабельном виде она была красивой. Самой красивой для Олега. А сейчас… Привычная дорогая косметика, шампуни и кондиционеры, которые умело прятали все погрешности, морщинки, пятнышки и родинки. И красивая кукла в отражении зеркала. Кукла, в которой не было жизни, потому что жить — значит, любить. Ещё Высоцкий сказал: «Я люблю, и, значит, я живу…»
Анна плеснула в бокал шампанского. Она и сама не помнила, откуда взялась эта бутылка. Кажется, кто-то её поздравил с назначением очередным ярким пакетом. Вернувшись к зеркалу, Анна с горькой усмешкой отсалютовала бокалом своему отражению.
— За тебя, — с вызовом бросила она своему отражению. — За новую старую стерву без права быть любимой. Дожилась, Каревская… Я тебя ненавижу, слышишь?
Но ответа она не дождалась. В дверь позвонили. Анна вздрогнула. Взгляд метнулся на часы. Восемь вечера. Она никого не ждала… Внезапно в голове мелькнула безумная мысль: «Это он!» Вернулся, понял, простил… Забыв обо всём, Анна бросилась к двери, едва не споткнувшись о собственные ещё не совсем послушные ноги. И, распахнув её, застыла. На пороге стоял довольно улыбающийся Лубь.
====== Глава 9 ======
Наташа, морщась, отпила глоток бурды, гордо именуемой «кофе». Даже в автомате в центральной больнице кофе был вкуснее… А уж у Лолиты в буфете или в ординаторской… Невольно Наташа улыбнулась, вспомнив, как Мила случайно выплеснула на неё кофе. Как же давно это было… Даже не верилось, что с тех пор прошло чуть больше года.
Отогнав воспоминания, Наташа через силу сделала ещё глоток горячей коричневой жижи. Ни к чему вспоминать всё это. Так только хуже. Сейчас Наташе все эти воспоминания казались смешными. Какой же она была… стервой. И сколько всего произошло тогда… Сейчас Наташа понимала: если бы ей предложили снова пережить те минуты, те дни, она, не раздумывая, согласилась бы. Даже со всеми проблемами. Со всеми неурядицами. Только бы Ярик снова смотрел на неё с этой мягкой нежностью, восхищением, немым вопросом… Знала ли она тогда, что поддастся ему? Знала. Знала с самого первого дня. Она пропала в тот миг, когда заглянула в его глаза, серые, как штормовое море. Когда он сердился, это море темнело, а когда смотрел на неё, становилось почти голубым и спокойным, словно впитывая прозрачность её глаз. Как же ей хотелось сейчас увидеть его!!!
Наташа вздохнула и, смяв стаканчик, швырнула его в урну. Пути назад нет. У неё другая дорога. Только Наташе всё больше начинало казаться, что где-то она свернула не туда. Она была благодарна Уинну, что после того вечера он просто проводил её домой и больше не заговаривал о браке, словно давая ей возможность осознать случившееся. Но глаза старшего регистратора неотступно следовали за Наташей, когда она проходила мимо него, и в его взгляде она видела затаённую радость и странную нежность. Но единственное, чего хотелось самой Наташе, — это укрыться с головой одеялом, словно это могло защитить её от неё самой. Женщина чувствовала: если только Уинн попробует прикоснуться к ней, у неё просто случится истерика. Она боялась этого. Ярику удалось научить её любить прикосновения, ласку и принимать их, но сейчас все его старания просто летели в тартарары. Наташа снова обрастала броней, через которую становилось всё сложнее пробиться.
— Доктор Олди, вы снова забыли отдать мне лист мистера Чейна. — Вильямс покачал головой, с укором глядя на неё.
— Он у вас на столе. — Резко ответила Наташа.
— Как вы думаете, стал бы я вам о нём говорить, если бы он у меня был? — раздражённо спросил хирург, промокая лоб бумажной салфеткой. Наташа отвернулась.
— До меня дошли слухи… — Вильямс многозначительно замолчал.
— Какие именно? — Наташа безразлично смотрела в окно.
— О вашем скором замужестве.
— Рада за вас, — машинально бросила Наташа, внутренне подивившись, как Вильямсу постоянно удается быть в курсе всех новостей. Ведь она только приняла предложение Вебстера… Хотя… Может, сам Уинн постарался донести до руководства ценную информацию?
— Не отрицаете, значит, это правда. — Вильямс довольно хмыкнул. Наташа настороженно глянула на него.
— Радуетесь, что удалось заполучить меня с руками и ногами? — мрачно поинтересовалась она.
— Да я бы вас и так заполучил. — Хирург втиснулся в кресло. — Знаете ли, хорошие специалисты всегда на вес золота.
— Мне, конечно, льстит такой комплимент. Но с каких это пор украинские врачи затмили американских? — Наташа скептично приподняла бровь.
— Не верите? — упрекнул её мистер Вильямс.
— Не верю.
— А вы до сих пор считаете себя УКРАИНСКИМ врачом? — Вильямс пытливо смотрел на неё, и в его взгляде было что-то липкое и пугающее. Внезапно Наташа вспомнила, где она уже видела этот взгляд. У её бывшего мужа, когда тот рассказывал, как хорошо им будет вдвоём в Штатах. Наташа вздрогнула.
— Да, считаю. — Зло ответила она. — Образование я получила в Украине.
— А опыт здесь. — Возразил Вильямс.
— Опыт здесь… — Эхом повторила Наташа и едва заметно усмехнулась. Гори он огнём, этот опыт…
— Медицина — это бизнес по спасению жизней, вот главное, что вы должны помнить. Ваш героизм здесь никому не нужен. Важна эффективность затрат, и я видел в вас этот принцип. Куда он делся? — хирург прищурился, оценивающе глядя на Наташу.